Онлайн книга «Цветок в пустыне»
|
Компсон Грайс, как и Майкл, состоял членом «Полиглота» и поэтому наткнулся в холле на Монта. Волосы его бывшего компаньона были растрёпаны, уши стояли торчком, и заговорил он немедленно: – Грайс, что вы собираетесь предпринять против этого молодого негодяя Колтема? Компсон Грайс успокоительно улыбнулся и заверил: – Не волнуйтесь! Я показал рецензию Дезерту, и он поручил мне вырвать у змеи жало, объявив, что он полностью все признает. – О господи!.. – А что? Разве вы не знали? – Знал, но… Эти слова пролили бальзам на сердце Компсона Грайса, который усомнился было в правдивости признания Уилфрида. В самом деле, мог ли он решиться напечатать эту поему, если она написана о нём самом? Кто же станет разглашать такие подробности своей биографии? Но слова Монта разрешили его недоумение: тот в своё время открыл Дезерта и был ближайшим другом поэта. – Словом, я написал в "Дейли фейз" и все объяснил. – Так просил Уилфрид? – Да, просил. – Публикация поэмы – безумие. Quern Deus… [4] Майкл перехватил выражение, мелькнувшее на лице Компсона Грайса, и горько прибавил: – Впрочем, вам ведь важно, чтобы была сенсация. Тот холодно возразил: – Покамест трудно сказать, что это нам принесёт – пользу или вред. – Чушь! – вскипел Майкл. – Теперь все, будь они прокляты, кинутся читать поэму! Видели вы сегодня Уилфрида? – Мы завтракали вместе. – Как он выглядит? "Как Азраил", – пришло на ум Компсону Грайсу, но ответил он подругому: – О, прекрасно! Совершенно спокоен. – Как грешник в аду! Слушайте, Грайс, если вы не встанете рядом с ним и не поддержите его всем, что только в ваших силах, я с вами навеки порву. – За кого вы меня принимаете, дорогой друг? – не без достоинства осадил его Компсон Грайс и, одёрнув жилет, проследовал в карточный салон. Майкл, бормоча под нос: "Рыбья кровь!" – помчался на Корк-стрит. "Не знаю, захочет ли бедняга видеть меня", – тревожно думал он. Но, дойдя до угла этой улицы, Майкл впал в такой ужас, что отправился не к Уилфриду, а на Маунт-стрит. Дворецкий сообщил ему, что его родителей нет дома, но мисс Динни приехала утром из Кондафорда. – Хорошо, Блор. Если она не ушла, я её сам найду. Он поднялся по лестнице и осторожно приоткрыл дверь гостиной. В нише под клеткой с попугаем тётки тихо и прямо, как девочка на уроке, сидела Динни, сложив руки на коленях и устремив взгляд в пространство. Она не заметила Майкла, пока тот не положил ей руку на плечо: – Маленькая моя! – Как сделать так, чтобы тебе не хотелось убить человека? – Ах, ядовитый гадёныш! Твои прочли "Дейли фейз"? Динни кивнула. – Какая реакция? – Молчание и поджатые губы. Майкл кивнул: – Бедная девочка! И ты всё-таки приехала? – Да. Мы идём с Уилфридом в театр. – Передай ему привет и скажи, что я буду у него, как только понадоблюсь. Да, вот что, Динни, постарайся дать ему почувствовать, что мы восхищены тем, как он сжёг мосты. Динни подняла на Майкла глаза, и выражение их тронуло его. – Он поступил так не от гордости, Майкл. В нём зреет что-то страшное. В глубине души он не доверяет себе: ему кажется, что он отрёкся из трусости. Я знаю, он не может выбросить это из головы. По его мнению, он обязан доказать, – и не столько другим, сколько себе, – что он не трус. О, я-то знаю, что он не такой! Но пока он не докажет этого себе и окружающим, от него можно ожидать всего. Майкл кивнул. Из своей единственной встречи с Уилфридом он вынес примерно такое же впечатление. – А тебе известно, что он сам просил издателя написать письмо? – Что же теперь будет? – беспомощно спросила Динни. Майкл пожал плечами. – Майкл, неужели никто не поймёт, в каком положении он тогда оказался? – Люди с воображением встречаются редко. Я не смею утверждать, что сам могу понять его. А ты можешь? – Только потому, что это – Уилфрид. Майкл стиснул ей руку: – Я рад, что у тебя старомодный недуг, а не просто современная "физиологическая потребность". XX
Пока Динни одевалась, к ней в комнату вошла тётка: – Твой дядя прочёл мне эту статью. Удивляюсь! – Чему, тётя? – Я знавала одного Колтема, но он умер. – Этот тоже когда-нибудь умрёт. – Динни, где ты заказываешь такие лифы на косточках? Очень удобные. – У Хэрриджа. – Твой дядя говорит, что Дезерт должен выйти из своего клуба. – Уилфриду решительно наплевать на клуб, – он за всё время там и десяти раз не был. Но я не надеюсь, что он напишет туда о своём выходе. – Заставь его. – Тётя, мне никогда не придёт в голову заставлять его что-нибудь делать. – Это так ужасно, когда тебе кладут чёрные шары! – Тётя, милая, можно мне подойти к зеркалу? Леди Монт пересекла комнату и взяла с ночного столика тоненькую книжечку: – "Барс"! Но он же изменил их, Динни. – Нет, тётя. У него не было пятен, которые можно менять. – А крещение, и вообще? – Если в крещении есть какой-то смысл, значит, оно – надругательство над детьми, которые не в состоянии понять, в чём оно заключается. – Динни! – Да, я так считаю. Нельзя ни на что обрекать людей без их согласия. К тому времени, когда Уилфрид научился мыслить, у него уже не было веры. – Значит, он не отрёкся, а принял. – Он это знает. – Поделом этому арабу, – объявила леди Монт, направляясь к двери. Какая навязчивость! Если тебе нужен ключ от двери, возьми у Блора. Динни торопливо закончила туалет и побежала вниз. Блор был в столовой. – Тётя Эм велела дать мне ключ, Блор, и вызовите, пожалуйста, такси. Дворецкий позвонил на стоянку такси, принёс девушке ключ и сказал: – Миледи привыкла высказывать свои мысли вслух, так что я поневоле все знаю, мисс. Утром я и говорю сэру Лоренсу: "Если бы мисс Динни могла его увезти в горную Шотландию, куда газеты не доходят, это сберегло бы им много нервов". В наше время, если замечали, мисс, что ни день – новое событие, да и память у людей не такая, как прежде. Вы простите, что я об этом заговорил. |