Книга Сделай со мной... это, госпожа, страница 11 – Анна Жнец

Получив свободу, служанка продолжила подавать блюда. Случившееся явно стоило ей пары седых волос и нескольких десятков погибших нервных клеток. Посуда дрожала в ее руках. Бедняжка стала неуклюжей, постоянно роняла что-то, спотыкалась на ровном месте и старалась лишний раз не приближаться к пугающему великану.

Но вот стол был сервирован, и мы с мужем Кхары остались наедине.

Бывший узник с жадностью набросился на еду. Больше всего темные эльфы уважали мясо — ловили грызунов и ящеров, обитающих в местных горах, и запекали их с травами до хрустящей корочки. Ели руками, а вместо ножа использовали острые когти.

Обгладывая хребет какого-то мелкого зверька, Теневир жмурился от удовольствия и эротично постанывал.

— Ты хорошо выглядишь для того, кого двадцать лет морили голодом, — озвучила я свои мысли. — Не отощал. Не растерял мышечную массу. В чем секрет?

— Секрет в том, что еды у меня было навалом. Я сидел в клетке не один, а с несколькими сокамерниками. Их число постепенно уменьшалось.

Не успела я ужаснуться и представить жуткие сцены поедания себе подобных, как Теневир захихикал.

От сердца отлегло. Это был черный юмор. Он просто шутил. Вот же любитель выводить на эмоции!

И я тоже хороша! Знала же, что все эти годы его держали в одиночке, а все равно повелась.

Довольный собой, Теневир потянулся к бокалу лунной. Это был местный напиток из трав и сока пещерных колючек.

— Я охотился, — сказал он. — В подземелье полно мелких хищных тварей, которые пролезают в камеру, надеясь чем-нибудь поживиться. Например, тобой. Я использовал себя в качестве приманки, лежал неподвижно, притворяясь спящим, ждал, пока гады подберутся ближе, а потом хватал их и получал себе сытный обед.

Теневир ухмыльнулся, а я зябко поежилась, в красках представив себе условия, в которых двадцать лет жил этот мужчина. После такого ада у кого угодно чердак потечет. Стоит признать, у мужа Кхары психика еще крепкая.

Теневир вернулся к еде. Гора обглоданных костей на его тарелке росла, а мне кусок не лез в горло. Легкий стресс обычно пробуждал во мне дикий жор, сильный же — отбивал аппетит напрочь. Знакомые Кхары уже успели отметить, как пугающе она похудела за последнее время.

— Знаешь, что самое тяжелое в заточении? — Теневир отодвинул от себя тарелку и наклонился над столом, удерживая мой взгляд. — Время. Оно убивает. Рассказать, чем я развлекал себя все эти годы?

Мне очень, очень не нравилось, как он на меня смотрел.

— И чем же? — Я поерзала на каменной лавке.

— Мыслями о тебе. Хочешь знать, о чем именно я думал и что себе представлял?

Не успела я опомниться, как Теневир метнулся ко мне через стол и сжал мою голову широкими ладонями. В этом жесте не было ничего романтичного. Дроу не удерживал меня на месте для поцелуя, как это было в камере, а словно хотел раздавить мой череп в руках подобно ореху.

Я замерла, ощущая подушечки его мозолистых пальцев на висках и под затылком. Кончики его острых когтей кололи мне кожу под волосами. Ко мне будто приставили десять маленьких стилетов. Желтые глаза вдруг оказались пугающе близко. Так близко, что в черной бездне зрачков отразился мой бледный лик. В глазах Теневира пылали костры ада, огни безумия.

— Истинность — проклятье, — прошипел дроу мне в губы, обдавая меня запахом лунного, выпитого за ужином. — Я хотел тебя так, что не мог дышать. Меня трясло от ненависти и вожделения. Разум твердил, что ты — гадюка, которую надо уничтожить, но что-то внутри меня заставляло желать тебя с чудовищной силой.