Книга Сделай со мной... это, госпожа, страница 35 – Анна Жнец

— Давай спать, — миролюбиво предложила истинная, забираясь под одеяло.

Зашуршала ткань. С удивлением Теневир смотрел, как Кхара устраивается у него под боком и кладет голову ему на грудь.

Неужели он ей небезразличен?

Неужели после стольких лет ненависти и боли их брак наконец станет настоящим?

— И ты не злишься? — осторожно спросил Теневир, ощущая себя непривычно растерянным.

— Из-за чего? — дыхание истинной посылало приятные мурашки по его обнаженной груди.

— Я тебе… в рот.

Он напрягся в ожидании ответа.

Кхара дернула голым плечиком.

— Я могла отстраниться, если бы хотела.

«Если бы хотела», — Теневир снова крепко зажмурился.

За последние дни что-то в нем, а точнее, в его отношении к жене, сильно изменилось. Если раньше его раздирало на части от ненависти и похоти, то теперь, переполненный нежностью, он грелся в лучах незнакомого щемящего чувства. Очень светлого, очень теплого.

Даже его страсть стала другой. Она утратила оттенок горечи, больше не казалась мучительной и нездоровой. Он желал Кхару не только телом. К ней тянулась его душа. Словно только сейчас божественная связь между ними обрела истинную силу.

Засыпая, они с Кхарой переплелись ногами. Теневир не хотел уплывать во мрак. Сегодня он счастлив, а что будет завтра, кто знает. Сражаясь с тяжелеющими веками, дроу наслаждался моментом — сладкими воспоминаниями и теплым, податливым телом в кольце своих рук.

Среди сотен дроу, отправляющихся в поход, почти все были в брачных ошейниках, но проводить мужей на войну пришли только три эльфийки, включая меня.

Теневир ловил на себе завистливые взгляды боевых товарищей и весь лучился от гордости и самодовольства, словно считал хорошие отношения с женой своей личной заслугой.

— Осторожно, маска! — воскликнула я, упершись ладонями ему в грудь, когда он попытался поцеловать меня на виду у всех.

Все его лицо, за исключением области вокруг глаз, было плотно покрыто особой серой глиной, которая защищала кожу дроу от губительных солнечных лучей. Передвигаться воины будут ночью и темными вечерами, но время сражения не выберешь. Враг может напасть днем, бой, начатый после заката, — затянуться до утра.

— Она уже застыла, — возразил Теневир и таки добрался до моих губ.

Краем глаза я заметила, что за нашим поцелуем наблюдают. Под прицелом стольких взглядов я ощущала себя неловко. Теневир же, наоборот, откровенно наслаждался тем, что мы в центре внимания и на нас пялятся.

Да он хвастается мной, словно мальчишка ценной игрушкой!

«Смотрите, жена пришла со мной попрощаться! Она меня любит и ценит! Завидуйте!» — кричал его взгляд, когда мы разомкнули объятия. Как ребенок, ей-богу!

Пока Теневир надевал перчатки, я заметила неподалеку генерала Дракха. Его лицо тоже стянула твердая корка из серой глины. Он стоял у выхода из пещеры, на фоне неба, усеянного звездами, и держал в руках полушлем. Тот нужен был, чтобы уберечь от солнца глаза и голову. В узкой прорези, оставленной для зрения, темнело защитное стекло.

Генерал с тоской поглядел в нашу сторону, затем на ошейник моего мужа и отвернулся.

— Сколько лет генералу Дракху? — спросила я.

— Около четырехсот. А почему тебя это интересует? — насторожился Теневир. Его глаза подозрительно прищурились. — Он тебе понравился?

Под коркой застывшей глины на его щеках заходили мышцы.