Книга Травница для дракона. Зелье или жизнь, страница 79 – Мария Минц

Картинка мигом исчезла.

– Мне кажется, это укусы насекомого, – подытожил Тайрон, когда я открыла глаза, – возможно, ядовитого. Но я перевернул всё в маминой спальне и не нашёл ни единого следа ни от каких насекомых!

Я тяжело вздохнула и прикусила согнутый палец. Сейчас. Надо поделиться с ним моими подозрениями немедленно!

– Нет, капитан, – тихо, но решительно сказала я, – это было не насекомое.

Угольно-чёрные брови Аллатристе сшиблись на переносице.

– А что это тогда было? – медленно, разделяя слова, произнёс он и вдруг снова схватил мою ладонь. Я только ахнула: вырваться из его стальной хватки было невозможно, пусть он и держал меня вполне бережно, – Говори!

Я набрала в грудь воздуха и твёрдо сказала, глядя ему прямо в глаза:

– Это были следы от инъекций. Проще говоря, твоей матери что-то вкололи.

Глаза Тайрона сузились.

– Вкололи? – отрывисто спросил он, – Почему ты так решила?

Я вздохнула и принялась объяснять:

– Когда кусает насекомое, то кожа на месте укуса часто опухает. Не сильно, но заметно. Ещё укушенное место часто краснеет, но краснота эта расползается неравномерно. Как клякса. Если укусов несколько, то они и расположены, как правило, хаотично, потому что никакой жук или муха не будут ползать по коже, вымеряя линейкой равное расстояние между каждым укусом.

Аллатристе нахмурился. Он явно вспоминал ту картинку, которую показал мне.

Помнила её и я.

И вспомнила ещё кое-что:

– Кроме того, у ранки от укуса насекомого неровные края. Да, невооружённым взглядом это так просто не разглядишь. Зато след от укола похож на след от булавки – края ровные, а покраснение, если и есть, то крошечное и чётко очёрченное…

– Значит, ты клонишь к тому, что мою мать отравили? – перебил меня Тайрон. Его ноздри раздувались, как у хищника, который почуял добычу.

Я развела руками и грустно сказала:

– Я просто озвучила свою догадку. Но да, всё выглядит именно так. Я, конечно, могу допустить, что её пытались лечить, но всей полноты информации у меня нет.

Тайрон резко рубанул рукой по воздуху, словно показывая, что слышал достаточно. Я замолчала. Его состояние легко можно было понять. Шутка ли – столько времени носить в себе боль от того, что не смог побыть с мамой в последние часы её жизни, когда вдруг выясняется, что она могла бы прожить ещё долго!

От этих мыслей в горле встал ком, а на глаза навернулись слёзы. Я украдкой смахнула их и глубоко задышала, чтобы прийти в себя…

– Слишком много смертей вокруг меня, – вдруг прервал мои грустные мысли Аллатристе.

– Что ты имеешь в виду?

Тайрон опять уставился на огонь.

– Аэлита, – глухо сказал он, и в его голосе опять прозвучала прежняя боль. Я почувствовала, как сердце тоскливо сжалось.

Вспомнилась фигурка девушки, кружащаяся в воздухе, которую показал Тотем Правды.

Ох, опять наш разговор свернул куда-то не туда. Меня тут же захлестнуло неуёмное, какое-то болезненное любопытство, и я возненавидела себя за это. Отступись, Рита. Быстро! Не лезь в чужие тайны. Не вороши чужое прошлое. Оно может очень чувствительно ударить по тебе же!

– Послушай, капитан, – тихо сказала я, – если не хочешь, можешь ничего больше не говорить. А ещё лучше, предлагаю нам всем отправиться спать. Нужно как следует выспаться, чтобы завтра…

Пылающие глаза Тайрона впились в меня, и я поперхнулась собственными словами.