Книга Хрустящие булочки от попаданки, страница 77 – Мария Минц

И для убедительности замахал на Черныша короткими ручками. Каур тут же выгнул спину и возмущенно зашипел, а я, испугавшись, что он сейчас кинется на гномика, обняла его за шею и прижалась к теплому кошачьему боку всем телом.

– Ты кто? – спросила у гномика. Дыхание сбивалось от недавнего испуга.

– Кто я? – возмущённо воскликнул гномик, – А ты что, сама не догадываешься? Я шнупик! Мы в каждом уважающем себя доме живем.

– Шпунтик? – переспросила я, чувствуя себя не то в театре абсурда, не то в палате дурдома, – Это твоё имя?

Может, это вообще моя галлюцинация, и мы тут с Чернышом одни?

– Шнупик! – гневно поправил меня гном, – Это никакое не имя! Это моя натура! А зовут меня дед Луцик, и попрошу это запомнить с первого раза! Никакого уважения!

– Ладно… – медленно проговорила я, – а что ты делал за стенкой?

– Я там живу! – горделиво сказал дед Луцик и выпятил грудь, – Мы, шнупики, всегда находим укромное помещение в доме и там поселяемся, чтобы сторожть хозяйские припасы! Но если хозяин или хозяйка, – тут он сделал паузу и сверкнул на меня глазами, – бестолковые, то порядок мы берём в свои руки!

В голове забрезжило неясное воспоминание из детства. Моя бабушка была очень суеверной, почти всю жизнь прожила в отдалённой деревне и верила во всю мелкую нечисть, вроде домовых, банников или полудениц.

И она мне иногда рассказывала, что есть такое существо, которое называется кладовиком! Он не так популярен, как домовой, но некоторые в него всё-таки верят и оставляют для него молоко или кусочки хлеба в погребе.

А ещё у кладовика есть одна особенность…

– Скажи, пожалуйста, дед Луцик, – осторожно спросила я, – ты же не любишь, когда еду в доме без спроса берут, правильно?

– Терпеть не могу! – подтвердил шнупик и возмущённо фыркнул, – Когда чужие приходят и начинают продукты хватать, у-у-у-у-у, сразу хочется им по голове дать!

И погрозил кулаком кому-то невидимому.

Я с облегчением улыбнулась.

Ну точно! Это местный кладовик. Главное – подружиться с ним и тогда за сохранность еды в доме можно не волноваться.

Вот только у деда Луцика были свои соображения на этот счёт.

– Я бы никогда не вылез, – гневно сказал он, – если бы ты кота не притащила! Зачем тебе эта ходячий блохастый коврик? Выкинь его немедленно!

Каур глухо зарычал, и его верхняя губа приподнялась, обнажая острые клыки. Он припал к полу, явно собираясь кинуться на шнупика, и я испуганно навалилась на него всем телом.

– Стоп-стоп-стоп! – запротестовала я, – Никто никого выкидывать не будет! Черныш – полноправный член семьи. Вам лучше с ним подружиться!

– Чего?! – взвился дед Луцик, – Дружить с этой облезлой шкурой?! Нет уж, спасибо, обойдусь! За едой своей теперь сама будешь следить.

И, возмущённо запыхтев, демонстративно повернулся ко мне спиной. Бросил через плечо:

– И не надейся, что после такого я покажу тебе Штуку!

Это слово было произнесено с таким многозначительным нажимом, что я немедленно сделала охотничью стойку:

– Какую-такую Штуку?

– Уже никакую, – сухо бросил дед Луцик, – сама виновата! Гони кота взашей и узнаешь!

И нырнул во тьму проёма. Тут же закрежетали останки шкафа, ветхие доски взмыли в воздух и облепили проём, надёжно закрыв его от посторонних глаз.

Правда, выглядело это не очень аккуратно – точь-в-точь заплатка на пузе деда Луцика!