Книга (не) Моя Жена, страница 196 – Елена Байм

Он медленно шел к центру зала, его взгляд, пронзительный и холодный, скользил по лицам присутствующих. Когда его глаза остановились на моей матери, я увидела, как она вздрогнула.

Он подошел к ней вплотную. Я не слышала слов, которые он произнес, но видела, как меняется выражение ее лица. Упрямство исчезло, сменившись ужасом.

Ее губы дрожали, а глаза расширились. Она пыталась сопротивляться, я видела это по напряжению ее тела, по тому, как она сжимала кулаки. Но это было бесполезно.

Император Адриан не произносил заклинаний, не размахивал руками. Его магия была тихой, невидимой, но всепоглощающей. Я догадывалась, что она проникает в сознание, вытягивает наружу самые потаенные мысли и страхи. И сейчас я своими глазами видела, как она проникает в мать Адель.

Сначала она молчала. Затем, медленно, словно под невидимым давлением, начала говорить. Ее голос, который минуту назад звучал так уверенно, теперь был слабым и дрожащим.

Она говорила о тайных встречах, о письмах, о планах, которые хотела сделать, но не успела. Она рассказала все. Отрицание сменилось полным и безоговорочным признанием.

Я закрыла глаза, не в силах смотреть на это. Я знала, что это конец. Для нее.

А когда я снова открыла их, Император Адриан уже отвернулся от моей матери.

Она стояла, сломленная, опустошенная, ее тайны были выставлены напоказ перед всем залом.

И хоть я знала, что мать Адель — предательница. Но видеть, как ее воля ломается под натиском ментальной магии, было невыносимо. я отвернулась. Берта меня обняла.

Вынсесенный приговор, хоть и был суров, но оказался справедлив. Ее приговорили к пожизненному заключению. И отрабатывать она будет наказание на руднике.

Услышав это, баронесса закричала, попыталась вырваться. Но стража быстро ее увела. Я крепко сжала руку Берты и осталась стоять, дожидась мужа.

Преступница была наказана, а это значит, что теперь мы можем возращаться домой, в родовой замок Ксавьера. Больше нам ничего не грозит.

После того, как осудили мою мать, Ксавьер заговорил о переезде домой, в его замок. Но мне больше нравилось здесь — в тишине, вдали от суеты. Тут не было напыщенных лиц, завистливых взглядов.

Но муж настаивал. Говорил, что скоро зима, что дом будет сложно согреть магическими камнями, и если я заболею, он себе не простит.

А однажды вечером Ксавьер признался, что очень волнуется о своем отце. Управляющий ему пишет, что герцог Кэлвин Бирек впал в апатию, испытывает депрессию, не хочет вставать и есть.

Видя, как мучается муж, как он переживает о единственном родном человеке, я согласилась. Поживем, посмотрим, уехать обратно никогда не поздно. Я понимала, как важен Ксавьеру отец, поэтому в течение трех суток мы собирали вещи.

А как только собрали, то сходили попрощались с Дарианом и Катей, с Дереком и его обретенной семьей. С лекарем. С Арчи и Томми. И на душе стало грустно.

Здесь я обрела так много друзей, а в герцогстве мужа у меня никого не было…

Приехали мы в замок ближе к обеду. Когда сэр Бирек вышел, он, был изумлен. Но от меня не укрылась бледность мужчины, его небрежный вид, помятый костюм.

Интересно, из-за чего он грустит? Надеюсь, приезд сына его образумит.

В любом случае, на следующий день герцог стал выходить из своей спальни. Обедать, ужинать за общим столом. Он оказался очень интересным собеседником.