Книга Леденцы босоногой графини, страница 14 – Дия Семина

— В любом случае, если у вас будут проблемы, обращайтесь, я что-нибудь для вас придумаю. Как друг!

И мы расстались.

Вздыхаю, почти обречённо, потому что прекрасно понимаю, найти документы, скорее всего, не получится…

— О чём вы говорили? — голос Даниила Петровича вырвал меня из размышлений о документах. Поднимаю на него отрешённый взгляд и на честном глазу отвечаю:

— Он сказал, что если вы выкинете меня на улицу, растопчите мою артистическую натуру, то он протянет мне руку помощи, приютит, пригреет, спасёт. Как друг…

И ресничками хлоп-хлоп!

— А вы этого хотите? Вы от него без ума, как он ради вас колбу… Даже не поморщился.

— Да, настоящий джентльмен, хорошо воспитан, романтичный и отзывчивый, пойду, однако, вздыхать, мечтать…

Клянусь, я слышала скрип зубов Петровича. Как говорит мой старший внук: «Йес!»

Так ему и надо. А то смотрите, сколько у него добропорядочных способов выкурить меня из поместья и не единого варианта, как помочь.

Нарочно сильнее виляю бёдрами, и мой пышный хвост снова раскачивается в такт шагу, заворачиваю за дом, скрываюсь от огненного взгляда «управдома». И бегом в дом.

Мне предстоит перевернуть все бумаги в кабинете покойного отца Офелии. Документы на коней, документы на поместье. Вообще, все документы. Как я раньше о них не подумала.

— Госпожа, так кухню вам мыть? — испуганная Маруся кричит вслед моему громкому топоту по деревянной лестнице.

Пришлось остановиться, отдышаться, спуститься на пару ступеней и пояснить:

— Кухню, мы моем не для меня. А вообще, для всех. В такой грязи подцепить ротовирус на раз-два, и будем бегать в сортир не переставая. В приличных домах туалеты чище в сто раз!

— А… Ну, тогда понятно…

— Дошло, наконец! Мой, чисти, скоро приду помогать.

Закатываю глаза, сама бы быстрее сделала. Вот потому-то она и осталась, инертная и без энтузиазма. Хотя мне своего энтузиазма девать некуда.

Снова срываюсь с места в бег.

Под ногами скрипят половицы. Пыль вековая слетает с мебели, а пауки прячутся по углам. Погодите, доберусь и до вас, дайте пару деньков осмотреться.

Кабинет ожидаемо заперт.

Закрываю глаза, пытаясь вспомнить, попадалась ли на глаза где-то связка ключей от всех дверей.

Никаких воспоминаний из настоящего. Секунда и внезапно вспышка, это не воспоминание, к каким я привыкла, это память тела. Чтобы войти, надо поднять руку и потянуться.

Так и делаю, в полумраке с трудом нащупала выступ над дверью, ух и пыль посыпалась. Чихаю под звон упавшего на пол ключа.

— Отлично! И ключ нашёлся, и кое-какие воспоминания всё же есть. Хотя бы так.

Быстро открываю дверь, вбегаю и закрываюсь.

Темень, как в могиле, запах табака, пыли, ладана и старости. В этот кабинет после смерти старого графа никто не входил. Офелия, несчастная девочка очень страдала. Не такая она и глупышка, просто в безутешном горе после потери единственного родного человека.

Осматриваюсь, типичный кабинет девятнадцатого века, как в фильмах или в музеях писателей, художников.

Книжный шкаф, массивный стол, кресло, тумба-бар, лампы, плотные шторы. Чтобы их открыть пришлось зажать нос, очень много пыли и даже плесени.

Может, и не стоит биться за этот дом, по-хорошему его бы снести и построить новый, более современный и удобный.

— Где же спрятаны бумаги? Эх, слишком долго искать, если методично и последовательно. Надо интуицией, а уж потом, если не повезёт, то…