Книга Служанка царского лекаря, страница 45 – Дия Семина

— Он взрослый мужчина, серьёзный, мудрый и честный. И я с ним честна, у нас нет этих самых отношений, особенно теперь, когда наши жизни висят на волоске, а у господина Орлова ножницы в руке, в любой момент подрежет или эту волосинку или крылья. Так что личное сюда даже не думайте примешивать. Всё это дела политические, а мы — пешки.

Боже, как он на меня посмотрел…

— Ева, ты говоришь не так, как бы говорила не самая образованная провинциалка. Очень похоже на шпионские игры.

— Я и не провинциалка, и образована, и умоляю, не обвиняйте меня в ужасных преступлениях, я не шпионка. От жизни вашего батюшки зависит и моя жизнь, и сейчас у нас повис один очень непростой вопрос.

Присаживаюсь на небольшую тахту, с которой мне хорошо видно спящего царя, и Павел присел рядом, не спускает с меня взгляд, хочет докопаться до истины, всё ещё пытаясь найти объяснение моему странному поведению и манерам. И, кажется, придумал:

— В документах указано, что твой отец дворянин, наверное, он тебя учил?

— Да, так и есть, — быстрее отмахиваюсь от скользкой темы. — Но сейчас у нас на повестке не мои проблемы, а рана вашего батюшки. Мы вчера с Волком, ой, простите, с Эйнаром разбирали методы лечения и пришли к такому выводу, что золотых скрепок недостаточно. Рана рваная, у неё такая форма, что стянуть её довольно трудно. Придётся использовать способ кочевников.

— Это какой? — у цесаревича голос дрогнул, наверное, методы кочевников здесь не просто не любят — а боятся.

— Шов шёлковой нитью, камердинер принёс мне всё необходимое, вон на столике. Осталось только раскалённым утюгом прогладить бинты, прокипятить нитки, и иглу, обработать всё спиртом и открывать швейную мастерскую. Я никогда этого не делала. В смысле не сшивала раны, одежду штопала, но человека нет. Ужасно волнуюсь, но тянуть нельзя.

— Что ты от меня хочешь?

— Хочу получить от вас официальное разрешение, и чтобы вы пригласили сюда ещё какого-то лекаря, или повитуху, кого угодно, кто не боится вида крови. Потому что я могу и не справиться, но всё подготовлю и поясню.

Вздыхаю под невыносимым бременем ответственности.

Цесаревич задумался, поморщился, вижу, что перебирает в памяти людей, способных на авантюру, и отметает кандидатуры.

Наконец, вернулся ко мне из размышлений и выдал:

— Я согласен на эту экзекуцию, но если ты гарантируешь положительный исход. И есть одна женщина, она неболтливая, занимается женским здоровьем, тебе с ней будет комфортнее. Мужчины у нас сама видела, слишком чванливые и ни за что не согласятся на такой метод лечения. И многие уже отказались лечить Его Величество из страха перед обвинениями в шарлатанстве. Сейчас пошлю за Её Величеством, попрошу зайти, чтобы она лично дала тебе разрешение, и велела отыскать госпожу Авдонину. Но я поражён твоей стойкостью, ты как мужчина выдерживаешь удары.

Еле удержалась, чтобы не закатить глаза вновь.

Мужчина!

Знал бы он, что судьба по женскому роду порой бьёт куда более безжалостно, чем по мужскому. Но ничего не сказала. И без того раскомандовалась, пора выключать режим бабушки, я уже давно не Ева Евгеньевна.

Цесаревич отдал распоряжение, и мы снова сели ждать, когда ко мне придёт помощница. Очень надеюсь, что госпожа Авдонина поймёт мою задумку и сама сошьёт как надо, а я бы за анестезиолога, да помогать чем нужно.