Книга Жестокий Ёкай для попаданки в новеллу, страница 49 – Хэля Хармон, Кира Иствуд

В новелле, которая пронеслась перед моими глазами в момент несостоявшейся смерти – ни слова не было о подобном!

Впрочем… я ведь уже начала менять ход событий.

– Что с тобой, Шиарей?

Но он не ответил. Только зарычал как раненый зверь и просто позволил мне спуститься с его рук – хотя до деревни было ещё далеко. Я встала на траву, не отрывая взгляда от бледного лица ёкая.

Что не так?

Последняя попытка сопротивления моему приказу как будто резко обесточила его.

И, как назло – в небе загрохотало, и на нас начали падать редкие капли, прибивать дорожную пыль. В чёрных небесах заплясали блики молний. И очень скоро – дождь уже отчаянно заколотил. Хватило мгновения, чтобы моё кимоно промокло насквозь и отяжелело.

Молнии вспышками раскалывали тёмное небо. Поднялся порывистый ветер, точно демоны леса не пожелали так легко нас отпустить и слали нам вдогонку эту бурю. Я вознесла короткую молитву небожителям шёпотом. А Шиарей показательно поморщился и закатил глаза.

И мы продолжили в молчании идти к деревне. Лодыжка у меня уже не болела, но я всё равно берегла её, чуть хромая. Ветер бил меня нещадно – мне казалось, он может отшвырнуть меня на несколько шагов! И так бы и случилось – но хвост ёкая так естественно намотался на мою талию. Спрятался под пояс кимоно.

В сумерках, когда мы с Шиареем шли так близко друг к другу – хвоста было бы не видно случайному прохожему. А меня перестало сносить.

Когда мы дошли до деревенского дома, по всем признакам напоминающего постоялый двор – я была уже мокрая до самого нижнего белья. А мой ёкай стал ещё бледнее.

А когда на наш долгий стук в ворота – наконец, отозвался старик-хозяин, я готова была разрыдаться от счастья.

– Вы кто будете? – сощурился старик, оглядывая нас в смотровое оконце на высоких воротах.

– Мы… просто путники, – вдруг заговорил Шиарей, ровным голосом, ничем не выдающим плохое самочувствие, – наша телега сломалась в лесу. Кобылу утащили змеи-ёкаи. Заволокли в крону дерева и растерзали. Мы с женой едва спаслись.

Старик вдруг переменился в лице. Участливо закивал. Стал пенять небожителям и хранителям нашей семьи, что плохо следили.

И быстро пустил нас.

– Гостевых комнат нет, постоялый двор давно заколочен. Никто сюда не приезжает. Но могу дать немного холодного мяса и рисовых лепёшек. И если желаете – растопите баню, чтобы согреться и просушить одежду. Будет тепло. Три медяка возьму за ночь, деньги вперёд, не взыщите. Хоть и сочувствую вашему горю.

Шиарей и старик-хозяин ударили по рукам.

А я просто была безмолвным наблюдателем.

И отмерла, только когда старик удалился выдав Шиарею сверток с едой и ключ от бани. А Шиарей произнёс своим фирменным тоном:

– Пойдём, дорогая. Этот добрый человек позволяет нам растопить бани… Не будем отказываться.

Маленькие окошки, бочка-купель в центре комнаты, неприметная печь у дальней стены. Пучки душистых трав свисающие с потолочных грубо вытесанных балок. Больше здесь ничего не было. Хоть и сумрачно, но главное – тепло. Хотя про последнее понимала это только умом, а кожей почти не чувствовала – до того окоченела от ветра и дождя.

Дыхание вырывалось облачками пара. Я еле переставляла окоченевшие от холода ноги. Первые шаги по деревянному полу небольшого домика, отведённого под бани, – отозвались болью до немоты в зубах!