Книга Единственный шанс мессира Хаоса, страница 95 – Виктория Вера

Это им-то каково? А Рион? Каково это юноше понимать, что девушки в обморок не от счастья, а от страха падают?

— А как же его невеста? Не боится?

— Эээм… давайте-ка мы ногтями теперь займемся. Оли, я ножками займусь, а тебе тогда руки.

— Конечно, Мирра! Какие у вас пальцы красивые, айтесс. А теперь еще прекрасней станут.

Значит про невесту им тоже говорить запретили…

— А шрамы у младшего принца известно откуда?

— Не знаю, айтесс. Давняя это история, в тайне держат. Да вы бы лучше про его сиятельное высочество чего спросили. Вот уж о ком можно говорить бесконечно! У нас все благородные айтесс только его и обсуждают.

— Даа… Он такой величественный, такой утонченный.

— А сколько в нем силы и власти…

Пощадите меня, неужели это наследник наказал им говорить о нём самом? Я бы не удивилась. Хотя по искренне горящим глазам служанок я не удивилась бы и узнав, что все они в него тайно влюблены. Они словно видят перед собой сиятельный образ, не замечая за оберткой испорченное нутро. Интересно, я единственная, кого наследник принуждает к близости или были и другие айтесс? Судя по тому, что я вижу и слышу, девушки готовы на всё, чтобы просто попасть в его постель. Тогда зачем ему я? Почему он готов ломать меня?

От бесконечных восхвалений заслуг наследника мне делается дурно и я начинаю жаловаться на головную боль. Прошу служанок побыть какое-то время в тишине. Они бросают на меня встревоженно-жалостливые взгляды и замолкают.

Светлые небеса, как я люблю тишину…

В четыре руки Оли и Мирра быстро заканчивают приводить в порядок мои руки, волосы и тело. Окончательно смыв все масла и, растерев жесткими щетками от носочков до ушей, они закутывают меня в огромную мягкую холстину и уводят из умывальной комнаты.

В гостиной накрыт столик. Есть не хочется, но мне нужны силы и я заставляю себя съесть половину пиалы горячего супа.

Мирра укоризненно покачивает головой, глядя на нетронутые блюда, но ни на чём не настаивает и я благодарна, что хоть в этом мне уступили.

Я всё ещё испытываю слабость после лихорадки. И полагала, что болезнь и эта бессонная ночь отразятся на мне. Тем удивительнее рассматривать в зеркало свежее, словно лепесток асанта лицо. Моя кожа сияет, на ощупь она мягче бархата и нежнее шелка. Ловлю себя на том, что удивленно поглаживаю кисть собственной руки, рассматривая пальцы. Наверное, мои ногти ещё никогда не выглядели столь идеально. Я провожу рукой по пряди волос, ниспадающей на грудь — волосы такие мягкие, и блестят, словно вобрали в себя блики заходящего солнца. Неужели это я? Мои волосы? Мои руки?

— Какая же вы красавица, айтесс!!

— Благодарю, Оли. Это всё ваша заслуга. — Девушка смущенно улыбается и принимается укладывать волосы. В то же время Мирра принимается что-то делать с моим лицом.

— Мирра, зачем это?

— Так как же? Все благородные айтесс пользуются красками.

— Ты уверена, что это нужно? Мне бы не хотелось сильно привлекать внимание…

Обе служанки на мгновение останавливаются, а потом заливаются смехом.

— Да как же это на вас внимание не обратят? Вы и в простеньком платье без любых красок, вон какая. А уж если сам наследник вам благоволит, то, хоть в самый темный угол спрячьтесь, а внимания не избежать

— Поэтому мы и хотим, чтобы вы себя уютно на балу-то чувствовали. Ежели женщина хорошо выглядит, так и взглядов посторонних не забоится.