Книга Академия «505». Циклы Ремали. Часть 1, страница 61 – Дария Эссес

Я почувствовал, как тонкие пальцы коснулись моего лица. Привстав с кресла, Роксания повернула к себе мою голову и мягко произнесла:

– Не закрывайся от меня, Крэйтон. В этом вопросе нет ничего постыдного.

Она провела кончиками пальцев по моим скулам, и внутри меня что-то перевернулось.

– Нет, – ответил я, когда она убрала руку. – Не испытывал.

Профессор Нуар кивнула.

– Возбуждение по своей силе равняется как страху, так и гневу. У любого другого человека на твоем месте сила бы давно проявилась – учитывая все эмоции, что ты пережил те два раза. Но твоей силе этого не хватает. Точной причины сказать не могу, но, возможно, пока мы будем дальше с тобой работать, я смогу найти ответ на этот вопрос.

Я внимательно слушал, запоминая каждое ее слово.

– С Ксивер, мне кажется, ситуация полностью противоположная. Она очень эмоциональна и постоянно переживает бурю ощущений. В Круачейне у нее не было возможности выплеснуть все чувства, поэтому появился некий блок. Именно из-за этого, скорее всего, сила и не пробуждается.

Почему я раньше об этом не думал? На самом деле, это логично и лежит на поверхности. Если катализатор гена Ремали – эмоции, самая хрупкая составляющая человека, то понятно, почему у нас с Ксивер проблемы с пробуждением.

– Что касательно твоей ситуации, – протянула Роксания, задумчиво смотря куда-то мне за спину, – я бы посоветовала найти что-то или кого-то, кто вызовет у тебя сильный всплеск желания. Это относится не только к сексу. Ты можешь почувствовать возбуждение, например, от поединка. Но, как мне кажется, желание владеть человеком – самое сильное из всех возможных.

Она снова перевела взгляд на меня, и я только сейчас понял, что задержал дыхание.

– Хорошо, – произнес почему-то охрипшим голосом.

– Теперь ответь мне на один вопрос, и я тебя отпущу. – Роксания положила руки на подлокотники и спросила: – С чем у тебя ассоциируется оранжевый цвет?

– Оранжевый цвет? – непонимающе повторил я.

Профессор кивнула. Могу поклясться, что ее ладони слегка сжали подлокотники.

– Это продолжение теста? – тихо засмеялся я, пытаясь не показывать, что она сбила меня с толку. Я ожидал чего-то совершенно… другого.

– Нет, Крэйтон. Просто расскажи мне, как ты чувствуешь оранжевый цвет.

Задумавшись, я неотрывно смотрел в ее кофейные глаза.

– Первое, что приходит на ум, это закат, – сказал спустя пару секунд. Роксания внимательно слушала. – В детстве мама часто рисовала, и одной из ее любимых картин был закат над Рейкьявиком. В этой картине она использовала все оттенки оранжевого, а их очень, действительно очень много. Как в принципе и у любого другого цвета. Выгоревший оранжевый напоминал жженный апельсин, оттенок чуть светлее – морковь. А тот оттенок, которым мама рисовала лучи солнца, она назвала шафрановым.

– Самая дорогая приправа в мире, – кивнула профессор Нуар.

Ее глаза так блестели, словно ей рассказывали сказку.

– Еще оранжевый ассоциируется с осенью, – продолжил я, почувствовав странное вдохновение. – С опавшими листьями, которым суждено сгнить. Оранжевый – это цвет начала и конца. Цвет, означающий цикличность нашего мира.

– А чем он отличается от желтого? – внезапно спросила Роксания.

Я сдвинул брови, изучающе ее рассматривая. Что за странные вопросы?

– Желтый более… радостный? – Профессор Нуар сдержала смешок, и я тоже улыбнулся. – Он ярче и свободнее. Хотя многие думают наоборот, будто он приносит печаль и расставание.