Книга Крылья возмездия, страница 100 – Дария Эссес

Илай наконец добрался до утеса, с которого открывался вид на Ледяное плато. Замерзшая навеки земля тянулась до самого горизонта, кое-где пойдя трещинами. Ни единой живой души – даже северные животные и птицы покидали эти места.

Когда-то Илай слышал легенду о Хранителях плато, но никто из ныне живущих ангелов не встречался с ними. Наверное, это была очередная выдумка.

Он подошел к обрыву, скинул тяжелый плащ и расстелил его на снегу. Илай опустился на теплую ткань, оставшись в одном свитере, и свесил ноги.

С губ сорвался выдох, превратившийся в клубок пара.

– С днем рождения, мам.

Руки, сжимающие букет колокольчиков, мелко задрожали.

– Как твое сердце?

Он не знал, судьба это или обычное стечение обстоятельств, но выйти из-под влияния Богини удалось именно к этому дню. Иногда Илай забывал, когда у него день рождения, но про Навкрату – его сильную, самую красивую и добрую маму – помнил всегда. Даже когда шли войны, когда он терялся в лабиринтах Бездны или забывал собственное имя, Илай всегда приходил поговорить с ней.

Чувствовал, что она его слышит.

– Все называли тебя рабыней, но они не понимали, что свобода души превыше свободы тела, – тихо произнес он, чтобы ни звезды, ни луна его не услышали. – Именно благодаря вам с отцом мы с Астрой не сдались, и не важно, как далеко вы сейчас от нас.

Илай осторожно крутил в руках цветы, чтобы не повредить их, затем поднял взгляд к ночному небу.

– Я знаю, что вы никогда нас не покинете. И Астра знает это.

При мысли о сестре грудь прострелила боль. Они редко разлучались на такой длительный срок – лишь в Бездне, после падения с Небес. Илай продолжал молиться за ее жизнь всем, кому только можно. Астра, наверное, освобождает сейчас один из городов: она ни за что не согласилась бы отсиживаться в Цитадели. В этом они с Илаем похожи.

«Аттерес никогда не пойдет против Аттереса».

Илай отбросил тоскливые мысли, вернув взгляд к цветам.

– Иногда мне хочется попросить у кого-то совета, но… не у кого, – признался он. – Ты всегда спрашивала, почему я такой грустный, хотя на самом деле я слишком много думал. Эти мысли… Я так от них устал.

На утесе завывал ветер, но Илай слышал лишь заливистый смех матери и грубоватый голос отца.

– Единственное, о чем я жалею, – так это об упущенном времени. Я бы столько вам рассказал и показал. – Перед внутренним взором появились кристальные глаза и легкая усмешка. Илай неосознанно приподнял уголок губ. – Думаю, она бы тебе понравилась. Такая же своевольная грубиянка.

Илаю было двести сорок три года, но иногда он мечтал оказаться в материнских объятиях. Он мечтал о запеченных яблоках, которые она готовила ему, когда не решала вопросы Небесной армии. Мечтал услышать наставление отца – того самого человека, с которого Илай всегда брал пример.

Если бы мир разрешил им встретиться в последний раз, Илай бы попросил прощения за то, как редко признавался им в любви.

– В этот день, любимая мама, я хочу пожелать тебе одного. Пожалуйста, будь счастлива. Когда-нибудь, через сотни или тысячи лет, мы снова встретимся, но пока что у меня есть дела здесь. Как бы сильно я ни хотел к вам, жизнь одна. И у меня на нее большие планы.

Илай поднялся, накинул плащ и оставил колокольчики на снегу. Он бросил последний взгляд в небо.

Может, ему показалось, но где-то среди облаков мелькнула одинокая звезда.