Книга Крылья возмездия, страница 38 – Дария Эссес

Сердце Эстеллы болезненно кольнуло. Почему они не могут хотя бы ненадолго стать счастливыми? После ареста Тобиаса им с Клэр удалось побыть вместе совсем недолго. Затем ее отец отправился в Велору, после чего Клэр угодила в руки врагов. И их снова разлучили.

Как только Тобиас прибыл в Цитадель и узнал о произошедшем в Льерсе…

Он заплакал.

Отец Клэр беззвучно всхлипывал на ступенях крепости, запустив пальцы во взлохмаченные волосы. Эстелла сотрясалась от рыданий за его спиной, хватаясь за удивительно спокойного Аарона. Это были слезы отчаяния. Слезы злости и обиды на судьбу. Слезы маленькой, совершенно крошечной надежды, что проснулась в них на следующий день вместе с восходом солнца.

–Ты ничего не помнишь, потому что на тебя наложили закон Вето,– объяснил Фрэнк, смотря на нахмурившегося Тобиаса.– Как и на всех членов Сената. Но разница в том, что остальные просто не могут говорить на запрещенные темы. Как, например, Ариадна. Поэтому она помогала Эстелле другими способами. Раньше на тебя это действовало точно так же, но потом, Мортон, тебе подчистую стерли память. Это похоже на то, что десятый Конгломерат сделал с Люцифером.

Эстелла внутренне сжалась, вспомнив слова матери.

«Молчаливые не погибают».

– С Люцифером? – нахмурился Дагнар.

Фрэнк опять цокнул.

– Ничего не знает, да еще и возникает… После первого Сената только Захра нашла способ овладеть законом Вето. По сути, тем семерым смертным удалось стереть память поколению с помощью двух артефактов. Поэтому они и смогли лишить воли самого Люцифера. Захра сделала это лишь благодаря короне Дафны. Окажись в ее руках два артефакта, исход был бы гораздо, гораздо хуже.

– Дайте угадаю, – встряла в разговор Астра, поигрывая короткими ножами и метая взглядом молнии. – В ее случае не обошлось без Алдариона?

– Думаю, так и есть, – согласился Фрэнк. – Алдарион каким-то образом узнал, что два артефакта, корона и кинжал, связаны. Возможно, о мертвых Богах тоже догадывался. Он передал эти знания дочери, после чего она и наложила закон Вето на Сенат. Вы помните, как Тобиас дал Альянсу знак, что узнал нечто о Путях?

Мортон задумчиво молчал. За него ответил Дагнар:

– Он ничего особого и не говорил. Просто написал две фразы, а дальше мы сами догадались.

– Что за фразы? – впервые за заседание подала голос Эстелла. Тогда она не была знакома с повстанцами, поэтому не знала, из-за чего Тобиас попал за решетку.

Аарон встал из-за стола и подошел к пыльному окну. Оглядев территорию крепости, процитировал:

– «Стены падут, а слова исказятся. Торопите ее».

Фрэнк медленно обвел их взглядом, словно надеясь, что они сами найдут ответ.

– А теперь сложите первые буквы.

На пару секунд все замолчали. Затем Эстелла подняла голову и выдавила:

– С П А С И Т Е.

Выходит, Захра заставила Сенат молчать с помощью силы короны, а затем, когда уличила Тобиаса в предательстве, полностью лишила его воспоминаний о правлении и всей истории с Путями?

Но как?

– Ты знаешь, как именно она наложила на них закон Вето? – обратился Аарон к Фрэнку, снимая с языка ее вопрос.

Дарроу подошел к длинному стеллажу. Достав один из увесистых манускриптов, вернулся за стол и начал перелистывать страницы.

– Вот, взгляните. – Все сразу же склонились над книгой, загораживая друг другу вид головами. – Это относительно недавние записи, появились лет двадцать назад.