Книга Луна Верховного. Том 3, страница 53 – Марина Эльденберт

Я жесткая. Я злая. Но мне ее не жаль. Не жаль это воющее существо, которое даже не наслаждается своим безумным триумфом.

– Его нет, – качает она головой, когда я трясу гадину. – Я его убила.

Вот дрянь, а не волчица!

Я отталкиваю ее и снова прорываюсь к Рамону и окружившим его вервольфам.

– Венера! – грозно окликает меня Хантер, но я огрызаюсь в ответ:

– Я не собираюсь умирать. – Упав на колени рядом с ним, обхватываю его голову, заглядываю в мутные от боли и действия яда глаза и прошу: – И ты не умирай, Рамон. Пожалуйста. Борись с этим! Ты же ужасный волк. Уникальный.

– Боюсь, смерть… в этот раз меня… не отпустит. – По слову на выдохе, и по нашей связи я чувствую, чего ему стоит каждое. С каким трудом они даются, и мне хочется завыть от этой боли и бессилия. Выть я, может, и не вою, но слезы катятся по щекам, будто вода.

– Отпустит. Каждый раз отпускает. Наверное, у вас с ней такая договоренность. – Какой бред я несу! – У тебя теперь есть дочь. Есть ради чего жить. – Я глажу его по щекам, по лбу, по губам, и чувствую, какой он горячий, просто огненный. У вервольфов высокая температура, но не настолько. – Тебе надо обернуться, чтобы регенерация шла быстрее.

– Я не смогу, nena, – выдыхает он через зубы. – Эта дрянь… все силы… забрала.

У меня падает сердце. Падает куда-то в черную бездонную пропасть. Если вервольф не может перекинуться в волка… Если Рамон не может перекинуться в своего ужасного волка, то шансов нет.

– Зачем ты это сделал? – всхлипываю яростно. Мне хочется на него разозлиться. Хочется обвинить его во всем на свете. Только чтобы он не уходил! – Зачем закрыл меня собой?

Мне кажется, что Рамон сейчас скажет что-то вроде: «Я тебя в это втянул» или «Нашей дочери нужна мать», но он говорит:

– Ты моя истинная.

– Если ты умрешь, я не буду ничьей истинной.

– Я эгоистично… этому рад.

Он кашляет, и этот кашель простреливает меня. От слез я уже ничего не вижу, глаза печет, в груди бесконечная боль.

– Закройся, nena, – просит Рамон. – Не надо… Меня чувствовать. Я хочу, чтобы ты запомнила только… Как нам было хорошо.

– Нет. Я хочу чувствовать все. Хочу чувствовать все вместе с тобой.

Но, кажется, Рамон больше меня не слышит. На последнюю просьбу уходят все его силы, потому что он закрывает глаза и теряет сознание. Хотя в первое мгновение мне кажется, что все! Холод охватывает меня, обещая заморозить всю. Только благодаря тому, что я не закрылась, я слышу, что его сердце все еще продолжает биться: медленно, слабо, но продолжает.

– Нет, – шепчу я. – Нет. Пожалуйста, нет.

Мое же сердце остановится вместе с его! По крайней мере, именно так я все чувствую. Я его чувствую. И моя волчица ощущает своего волка. Воет от безнадежности и тоски.

Погрузившись в тоску волчицы, я не замечаю, что происходит вокруг, и я не сразу начинаю сопротивляться, когда двое вервольфов, перекинувшихся в мужчин, поднимают и оттаскивают меня прочь.

– Пустите! – рычу я.

– Ты ему не поможешь, – говорит, словно приговор зачитывает, Зен. – А вот магия джайо – возможно. Ему нужно к жрицам.

Магия? Мне хочется рассмеяться. Это не веселье, это уже истерика, потому что я чувствую, как сердце Рамона замедляет свой ход. Как его вздохи становятся более редкими. Он потерял сознание от боли, и ему никуда не нужно. Это может только навредить.