Книга Луна Верховного. Том 3, страница 51 – Марина Эльденберт

Что? Способность у вервольфов к трансформации проявляется ближе к году, до этого времени это считается невозможным. Если вервольф рождается волчонком, то до года он таким и остается. Если человеком, то ничем не отличается от обычного младенца, как Сара сейчас. Сара и родилась просто девочкой, несмотря на то, что я сама перекинулась в волчицу. Такой она и должна была оставаться. Поэтому то ли Альма бредит, то ли Сара – самая удивительная девочка в мире.

– Мама тоже ошибается. Да, моя маленькая? – пытается она укачать хныкающую малышку. – Я едва тебя не лишилась, но это все в прошлом. Мама не повторит своих ошибок, будет с тобой всегда.

– Если ты ей мать, то почему не можешь успокоить? – спрашивает Рамон.

– Это все из-за вас, – шипит Альма. – Вы заставляете ее нервничать. Все вы.

И это, к сожалению, так. Мое сердце разрывается на части от ее плача.

Я стараюсь отвлечься от их разговора. Потянуться к моей доченьке, успокоить ее. Мама рядом. Мама здесь. Настоящая, а не эта психопатка. Я открываюсь сердцем, пробуждая в себе самые светлые, самые теплые чувства, и будто обнимаю свое дитя. Это срабатывает почти мгновенно: Сара перестает хныкать, расслабляется и даже засыпает.

– Успокоилась, – удивленно говорит Альма, отвлекаясь на младенца.

– Почувствовала присутствие истинной матери. – Рамон меня почувствовал. Конечно, он почувствовал. Эта связь теперь одна на троих, и у меня теплеет в груди. Несмотря на все это напряжение, меня окутывает этим теплом и нежностью.

Но Альму такой расклад не устраивает:

– Что вы сделали? – рычит она. – Почему она без сознания?

Если бы только рычала! Еще и оружием размахивает, отчего мне еще сильнее хочется впиться ей в глотку.

– Она просто уснула, Альма. – Не знаю, какой ценой дается спокойствие Рамону, но оно ему дается. – Это сделали мы с Венерой. Ее настоящие родители.

– Будете мертвыми родителями, если еще раз вздумаете как-то воздействовать на мою дочь.

Странное и пугающее орудие она нацеливает прямо в грудь Рамону.

У меня сердце обрывается, пропускает удар, так, что даже малышка начинает снова возиться во сне. Она вообще единственная, кто здесь шевелится: кажется, все вервольфы замерли, затаили дыхание.

– Она не твоя дочь, Альма, – жестко отвечает Рамон. – И не будет твоей. К тому же, у тебя одна стрела, один дротик, а нас двое.

Впервые с тех пор, как мы сюда вошли, с лица Альмы слетает высокомерие. Она выглядит растерянной, если не сказать разочарованной. Но это длится лишь секунду.

– Хочешь умереть? Или лишиться пары?

– Умру, если потребуется, – он делает шаг к ней. – Но я хочу жить ради своей семьи.

«Не вздумай, Рамон!» – отправляю ему собственную мысль. В моей голове она звучит как крик, как мольба.

– Так оставь меня в покое и живи, – рычит волчица, отступая.

– Отдай дочь и оставлю. Я своего слова не нарушу, ты знаешь, Альма. У меня есть принципы.

– Ты не нарушишь, а вот Артур не настолько принципиален.

– Я могу защитить тебя. Просто передай мне мою дочь, и все закончится.

Рамон замолкает, Альма молчит в ответ, а я затаила дыхание вместе с остальными.

– Не приближайся, – новый приказ от психопатки, но какой-то уже не такой уверенный, вялый. Кажется, ее окончательно добило убаюкивание Сары. – Я ведь могу убить Афину.

«Нет!»

«Она не убьет ее, nena. Успокойся».