Книга Мой первый, мой истинный, страница 127 – Марина Эльденберт

Дэй выругался сквозь зубы.

– Тебе это предки подсказали?

– Предки сказали, что я должна доверять собственной интуиции. Они меня вели, да, но принимала решения я сама. – Я тяжело вздохнула. – Теперь это не имеет значения, когда Атлас мертв. Считай, я провалила этот экзамен.

– Нет.

– Что – нет? – разозлилась я.

– Атлас Никрос жив. – Муж скривился так, словно его этот факт не сильно устраивал, а вот я обрадовалась.

– Это прекрасная новость, Дэй.

– Ненадолго, потому что завтра его ждет суд джайо. Учитывая, сколько вервольфов из-за него погибло…

– Мы должны его отпустить, – перебила я мужа. – Это важно для того, что случится в будущем.

– Ты сказала, что предки ничего тебе не говорили.

– Напрямую – нет, я не вижу весь их замысел. Но он есть… Ты мне не веришь?

– Я верю только фактам, Изабель, – ответил Дэй. – Никрос пошел против джайо и должен понести наказание. И лучше бы ему сдохнуть, раз он угроза для архипелага.

– Я с ним договорилась.

– И ты ему веришь?

– Я верю предкам!

– А я верю своему чутью.

В тебе говорит не чутье, а раздутое эго. Вот что мне хотелось сказать, вместо этого я сказала:

– Тогда джайо не нужна верховная жрица. Если они все равно делают, что хочется им. И тебе я тоже не нужна.

– Мне нужна истинная, а не жрица.

– Но я жрица, Дэй. Знаю, ты бы предпочел кого-нибудь попроще, вроде Юмали.

– При чем здесь Юмали? – Дэй нахмурился и сжал губы в тонкую линию.

– При том, что ты по-прежнему можешь выбрать ее.

– Я выбрал тебя.

– Нет, – я покачала головой и ткнула пальцем ему в грудь. – Пока что ты выбрал себя и свое мнение. Я приду на суд и выступлю в защиту Атласа. Если меня никто не поддержит, то мне здесь нечего делать.

Я сказала «никто», но имела ввиду его. Мне бы хотелось, чтобы Дэй меня поддержал. Смысл быть вместе, когда ваши мнения настолько сильно разнятся? Моя мама любила есть птицу, а папа – рыбу. Она предпочитала порядок, а отец называл свой бардак в кабинете хаосом творчества. Мама всегда растила нас с сестрами в строгости, отец же откровенно баловал. Они расходились во мнениях, в каких-то мелочах, но всегда принимали сторону друг друга. Как в той ситуации, когда Атлас меня похитил. Они были заодно.

Я любила Дэя. Всем сердцем. Но понимала, что у нас ничего не получится, если мы не станем единой стаей. Если он не пустит меня в собственную душу. В стаю. В жизнь.

Суд назначили на рассвете. Мне так и не удалось пробиться к отцу: сначала Дэй не пропустил, потом вождь не поддержал, сказал, что папа стрелял в джайо, поэтому его будут судить вместе со всеми. Правда, заметив ужас в моих глазах, добавил, что моему отцу ничего не грозит, если Дэй не решит обратное. Мне хотелось бы верить, что истинный не станет выдвигать обвинение папе, но с нашими запутавшимися отношениями, я уже ни в чем не была уверена.

Ни в том, что он выберет меня, ни в том, что джайо меня выслушают.

Я понимала, что этот суд – моя единственная возможность действительно повлиять на историю джайо и доказать всем, что я верховная жрица. Не понарошку, а по-настоящему. Поэтому собиралась я на него тщательно: позвала Сараси и других жриц, попросила одеть меня в белые храмовые одежды и украсить мое тело традиционными рисунками. Мне подвели глаза темным, в волосы вплели ракушки и яркие камешки. Шею джайо обычно украшали бусами со своими трофеями. От бус я отказалась, вместо них надела бабушкино ожерелье. Во-первых, показать папе, что я не забыла о своих корнях и семье. Во-вторых, чтобы подчеркнуть, что я пришлая. Что все верховные жрицы пришельцы с Большой земли. Как бы джайо к нам ни относились, без нас они не справятся. Мы не красивые куклы, истинные для их воинов, мы сами воины. Проводники. Пророки. Чтицы истины.