Книга Влюбись за неделю, страница 53 – Рия Радовская

— О, вы заблуждаетесь, дорогая мисс, — Вольгер легкомысленно махнул рукой. — Держать аудиторию вовсе не сложно, если ты любишь свое дело и умеешь внушить эту любовь слушателям! Но погружаться в тонкие сферы алхимии особенно прекрасно, глядя в глаза потрясающей женщины. Ваши глаза я бы непременно запомнил.

«Лицо», «глаза», а сам косится на грудь. Мне все больше хотелось ответить колкостью. К счастью, конференц-зал был недалеко.

— Пришли, — сообщила я. — Вам сюда. Думаю, сегодня перед вами будет много интересных глаз. «И откровенных декольте», — подумала, когда меня чуть не снесла с ног старшекурсница с двумя расстегнутыми верхними пуговичками на блузке.

— Неужели это вы, доктор Вольгер⁈ — воскликнула, пожирая его влюбленным взглядом.

Вот и отлично, теперь могу спокойно исчезнуть — он и не заметит.

Задние ряды, как я и думала, были забиты под завязку. Я не стала выискивать свободные кресла, а подошла к крайним возле выхода.

— Господа, эти два места занимал профессор Норвуд.

Пугать чем-то еще не пришлось, хватило имени. Даже не двое, а трое парней в этом ряду и двое перед ними вскочили и растворились в пространстве, будто и не было. Вот это авторитет у Норвуда! Боятся лишний раз на глаза показаться.

Тем временем через высокую дверь, предназначенную для лектора, вплыл Вольгер в окружении прекрасных и не очень дев. Та самая, с расстегнутыми пуговичками, прижимала к высокой груди тетрадку. Автограф в конспектах выпросила, что ли?

— Все собрались? — вопросил он. — Всем меня видно, всем меня слышно?

— Мы слышим тебя, о Каа, — пробормотал кто-то сбоку.

— Твое счастье, что этого не слышат бандерлоги из первого ряда.

Я покосилась на голос — рассмотреть студентов с чувством юмора, словно слизанным у Норвуда. Пожалуй, стоит их запомнить.

Между тем Вольгер распинался о своей роли в науке, эпохальности своих открытий и важности того, чтобы каждый человек «как в этом зале, так и за его пределами» (честное слово, так и сказал!) проникся историческим значением момента. Все это было мало похоже на научный доклад, как я его себе представляла. Интересно, Норвуд вообще придет? Он наверняка знал, чего ждать от этого, с позволения сказать, «коллеги».

— И вот, когда я задал себе вопрос, очень важный вопрос о том, какие именно тонкие влияния может воспринимать столь неподатливый и закоснелый материал, как металл…

Нет, я не в состоянии это слушать. Даже если на самом деле это не ересь, а реально имеющая значение для местной науки тема — не в таком же изложении!

Появление Норвуда с легкостью можно было и пропустить, потому что вошел он абсолютно бесшумно и молча сел в кресло со мной рядом. Но его заметили. Оживленный шепот пронесся по задним рядам, кто-то даже тихо присвистнул, и вот это было уже интересно. Кажется, герр Вольгер и профессор Норвуд в одном зале — повод для ожидания чего-то более занимательного, чем лекция о металлах и приливах. Вольгер Норвуда тоже заметил, усмехнулся самодовольно, не прерывая очередной витиеватой реплики.

— Странно, что вы не в первом ряду, мисс Блер, — тихо сказал Норвуд. — Сияние бриллианта от алхимии не дотянулось до вашего сердца и не поработило ваш мозг? Удивительно.

— Мой мозг мне дорог непорабощенным, — отшутилась я.

— Завидный рационализм.

Норвуд закинул ногу на ногу, водрузил на колено планшет с чистыми листами и вытащил из кармана ручку. Он что, собрался конспектировать этот бред? Не может быть.