Книга Сварог, страница 78 – Сана Нарциссова

— Угадала.

— Правда? — спросила она, затем чуть поддала вперед, чтобы внимательнее взглянуть на него, — Из-за меня?

— Нет. Из-за того, что Ладон посчитал, что имеет право распоряжаться моим временем.

Мара задумалась. Наверное, ссора была действительно серьезная, раз уж не может прийти в себя уже второй день. Интересно, что он ему такого наговорил? Можно Радегаст всегда будет таким, как сейчас? Ей богу, он даже красивее стал казаться... Холера.

— Ему, наверное, нужна была помощь, — попыталась она оправдать Ладона.

— Справится. — Марена спорить не стала. Не гоже даме влезать в мужские разборки, у неё и своих забот хватает.

Вечером они сидели у подножья горы, не зная спать им или ещё немного посидеть. Они поели по дороге и есть сейчас им не хотелось. Мара пристально смотрела в огонь, не замечая играющие тени, которые он рисует своим светом. Смотрела в огонь, в пустоту и в себя. Она поняла, что Радегаст не дурак, хоть и ведет себя как он, рисуя обманчивую глупую картину вечно о чем-то ворчащего и ноющего парня. Странные повадки, объяснения которым, она искать не захотела. Её радовала и пугала мысль, что он на самом деле неплохой и ладный парень. За столько дней путешествия вместе, они успели даже подружиться. Он был совсем другой или стал им, пока она была рядом, так долго по собственной воле. Радегаст будто бы наконец-то успокоился, понимая, что Мара от него теперь никуда не денется. Обязательно когда-нибудь полюбит его в ответ.

Подул сильный ветер, взбудоражив костер, и, защекотав путников своим холодом. Темные волосы Марены ведомые ветром, закрыли ей половину лица, но она не хотела их поправлять и отвлекаться от спокойных потоков своих мыслей. Мара чувствовала взгляд Радегаста на себе. А он и не понимал, что она разглядывает его в ответ. Только смотрит в душу. Мара прикладывала усилия, чтобы не покраснеть и не заулыбаться от того восхищения, которое он сейчас испытал, увидев, как ветер уложил её волосы. Неужели, она, действительно, настолько красива?

— Тебе не холодно? — спросил Радегаст под звуки трескающего костра. Марена совсем слегка качнула головой, а затем, словно во сне, не открывая глаз от огня, произнесла:

— Это не холод. Настоящий холод наступает тогда, когда ты перестаешь его чувствовать... Знаешь, как я любила охотиться в Саатоне, когда была совсем юной? — Мара наконец оторвала взгляд от костра и взглянула на Радегаста, — Загоняла дичь в угол, откуда она не могла выбраться, и ждала. Любопытно было, кто из нас жить хочет больше. Она погибала от мороза без возможности разогреться. Стоя. Камнем. А я жила. Меня называли жестокой и частенько за это лупили, — она улыбнулась своим воспоминаниям. Радегаст опустил подробности о её странных привычках и спросил то, что его уже давно интересовало:

— Почему у вас было так холодно?

— Звезда, которая нас грела, погасла. От неё осталось только черное пятно.

Он сосредоточенно попытался представить, как вместо солнца в Ирии остался черный круг. Стало жутковато и он предположил:

— У вас там, наверное, все время ночь.

Мара покачала головой.

— Наши предки освещают нам наши дни. После смерти души моих родичей превращаются в зеленое сияние и возводятся к небу. И светятся над нашими головами, напоминая, кто мы есть, и ради чего нам стоит жить. Так у нас было... А здесь старшие, напротив, все солнце закрывают. Пусть и ненарочно. Странные вы.