Книга Как приручить одинокого волка, страница 56 – Зоряна Лемешенко

Злые слёзы душили меня, когда я заскочила в сестринскую, где лежали мои вещи. На выходе я столкнулась нос к носу с новой игрушкой Глеба. Я немного притормозила, соображая, есть ли у меня, что ей сказать? Решив, что нет, и молча обойдя её, я вышла на улицу.

Я был очень зол. Мало того, что яйца гудели от сорванного оргазма, так еще и Паша явился с этой мымрой и пытался мне доказать, что я без неё жить не могу и что она моя та самая, которая есть у каждого волка.

Та самая впечатлила меня еще в кладовке: бледная моль, которая помешала такой необходимой сейчас разрядке. Любите и жалуйте. Я всегда был избирателен в связях, мои женщины были как дорогие авто, как эксклюзивные часы, я знал свой вкус. А тут мелкая, худая серая мышь в водолазке и джинсах должна занимать все мои мысли днями и ночами? На что рассчитывал Паша? Он со своей теорией парности совсем сбрендил. Мы крупно повздорили в итоге, он умчался, прорычав:

— Скажи спасибо своему плачевному состоянию, что я тебе еще харю не набил.

— Попробуй, — процедил сквозь зубы я.

— Чуть позже обязательно, но я всё же надеюсь… — гневную речь моего друга прервала орава незнакомых людей, которые начали вопить и обнимать меня.

— Вот он! Наш Крот! А знаете почему Крот? Копал всегда и нас заставлял, первым делом, как на позиции новые приезжали. Поэтому у нас и потери были меньше, и успехи больше. Мы стояли что называется как вкопанные! — басил какой-то здоровяк.

Я лишь непонимающе хлопал глазами и немо раззевал рот, когда вклинился Павел:

— Он потерял память, он вас не помнит.

Но шумную толпу мужиков с обветреными лицами это не остановило. Лишь потом я увидел, что за их широкими спинами мелькал кто-то с камерой. Оказывается обо мне приехали снимать сюжет для какого-то проекта о героических командирах. Вот так я узнал, что в одиночку держал высоту, дав приказ остальным отходить…

— Мы всё ждали и ждали подкрепление, а его всё не было. У нас уже были ранены почти все, и ты в руку. Нас уже взяли в клещи, и оставалась лишь одна дорога… Ты приказал отступать. При чём так приказал, что я чуть штаны не намочил! Натурально прорычал, когда я отказался тебя бросать! Вот мы и ушли, а ты остался, и сказал, что будешь тут до последнего… — с тяжёлыми вздохами рассказывал мне крупный парень, который представился как Кот. От него исходила тяжёлая печаль и чувство вины.

— Ты переживаешь, что выполнил приказ? — спросил я, желая понять, что его так мучало.

— Да, не дал ты мне погеройствовать! — тут же лукаво блестнули глаза здоровяка. Удивительный человек, он совсем не боялся смерти, он искренне жаждал подвигов, — Да и еще, я твою девушку не нашёл. А ты просил ей отдать это, если не вернёшься. Да, честно, я и не искал её, я верил, что ты выкрутишься! А, раз ты жив, то отдаю тебе.

И он протянул мне небольшую уже затёртую по карманам коробочку. Я решил посмотреть её содержимое позже, когда останусь один.

Когда мы сняли сюжет, Кот крепко схватил меня в объятия, мне даже показалось, что он вот-вот пустит слезу. Другие парни тоже последовали его примеру и называли меня не иначе как командир. Даже я расчувствовался от таких искренних эмоций, что исходили от этих людей.

— Глеб, — приглушив свой бас, сказал Кот, когда все высыпали на улицу, чтоб покурить и выдвигаться из госпиталя, а мы шли чуть поодаль за остальными. Видимо мы с этим парнем сдружились во время боёв, было такое ощущение, — держи номер. Не знаю, захочешь ты вспоминать или нет. Если честно, временами было страшно и жутко до одури, но я бы не хотел забыть ни минуты из своей жизни там. Более честного и душевного времени у меня, наверное, не будет в жизни, чем то, в окопах… — глаза Кота снова странно заблестели, и он их прищурил, втягивая в себя едкий дым крепких сигарет. Он помолчал. — Рыжик живой, кстати, правда ногу всё же отпилили. А, ты ж его не помнишь…