Книга Крайние меры, страница 33 – Хелен Харпер

Помимо демонов Какос, есть и другие трайберы, которые также впечатляюще осмотрительны в отношении останков своих атак. Однако, учитывая, что подавляющее большинство из них относится к категории «живи и давай жить другим», у меня были сильные подозрения, что компания заплатила некоторым менее привередливым представителям трайберов (и, вероятно, людям тоже) за то, что они избавились от многих трупов людей, умерших от естественных причин. Я так и не смогла этого доказать. Они были — да и сейчас остаются — слишком умны, чтобы оставлять следы. Но когда я там работала, там было невероятное количество людей, чьи тела так и не нашлись и чьи страховые полисы в результате были аннулированы.

В мои обязанности входило расследовать случаи, когда тела пропадали без вести. Я была новичком, и, вероятно, именно поэтому меня изначально взяли на работу. Страховая компания могла бы положить руку на сердце и сказать, что их следователи сделали всё, что в их силах, но не обнаружили никаких доказательств того, что это не было добровольным обращением в вампира. Не помогало и то, что следователям, которые не нашли никаких доказательств, опровергающих добровольное обращение, предусматривался бонус.

Я недолго проработала в компании. Честно говоря, почти любая работа была бы лучше, чем лишать семьи нормальных, трудолюбивых людей страховых выплат, которых они заслуживали. Видит бог, у них и так хватало проблем после смерти их близкого человека, и они не хотели, чтобы компания их подставляла. С тех пор я сталкивалась с другими страховщиками, которые были гораздо более честными. Но ребята, на которых я работала, были ублюдками.

Ситуация достигла апогея с Элис Голдман. Она пропала, когда ей было семь с половиной лет, её похитили средь бела дня на расстоянии менее километра от собственного дома. Об этом писали во всех новостях. Какое-то время люди думали, что это обычное похищение и что рано или поздно за неё заплатят выкуп, а затем отпустят, или же её изуродованное тело найдёт в канаве какой-нибудь травмированный собачник. Но её тело так и не обнаружилось. Примерно через две недели после её исчезновения в мусорном ведре была найдена её выброшенная одежда, пропитанная таким количеством крови, какое только может быть у семилетнего ребёнка. Кровь совпадала с её собственной.

После нескольких месяцев скорби семья Голдман взяла себя в руки и подала иск. К сожалению для меня, но, возможно, к счастью для них, следователем оказалась я. Мне были даны строгие указания свыше разобраться с этим делом как можно «быстрее и тише». Я знала, что это значит: потратить день или два на поиски доказательств, а затем, в случае их отсутствия, написать стандартный отчёт, в котором говорилось бы, что, возможно, она добровольно обратилась к вампирам. Даже если бы собственные законы Семей не запрещали им вербовать лиц моложе двадцати одного года, больше всего маленькую Элис Голдман беспокоило, найдёт ли Барби свою потерянную туфельку, а не то, доживёт ли она до двухсот или трёхсот лет.

Это была та самая последняя капля, переполнившая чашу терпения. Я собиралась найти доказательства того, что она не обращалась к вампирам, и сунуть их под нос страховым воротилам, а затем заставить их выплатить этой семье то, что они заслуживали. Понятия не имею, почему я думала, что мне удастся выяснить, что с ней случилось, когда половина британской полиции не смогла этого сделать. Но я не собиралась позволять Голдманам получать это стандартное письмо-ответ.