Книга Крайние меры, страница 74 – Хелен Харпер

— Зачем тебе вступать в Семью, если Семья убила человека, которого ты любила?

— Мне нужно понять, почему. Возможно, став новобранцем, я узнаю, чем он навлёк на себя их гнев. И… — я опускаю взгляд и неловко тереблю свои волосы.

— Да? — подсказывает Питер.

— Я слышала, что вампиры не испытывают эмоций так, как мы, — по словам моего деда, эта теория — чушь собачья, но она служит моей цели, поэтому я продолжаю. — Это может быть хорошим способом заглушить боль. Это также означает, что полиция больше не будет преследовать меня, — я поднимаю на него взгляд. — Они думают, что я виновна в убийстве Тэма. Моего босса.

— Ты?

Я стараюсь не раздражаться из-за недоверия Питера.

— Я знаю! Нелепо думать, что я способна на такое!

Он проводит рукой по моей руке и нежно поворачивает меня к себе.

— Это ужасно. Просто ужасно.

Я шмыгаю носом и украдкой смотрю ему в глаза из-под ресниц. Питер Аллен, похоже, действительно заглотил мою историю целиком.

— Если ты не можешь победить их, присоединяйся к ним, — бормочет он.

Я стараюсь не улыбаться. Значит, один балл в пользу деймона. Я предложила О'Ши, что я могу сама сказать эту фразу. Он ответил мне, что слова прозвучат слишком банально, но намекнуть на них — хорошая стратегия. Надо отдать ему должное, он оказался хитрее, чем я думала. Неудивительно, что до сих пор ему сходили с рук его сомнительные делишки.

— А что насчёт тебя? — спрашиваю я, решив, что настало время побудить моего коллегу-рекрута принять участие в любимом занятии каждого — рассказывать о себе. Теперь, когда я рассказала свою историю, я могу сосредоточиться на остальных. Если повезёт, Питер окажется любителем посплетничать, и мне не придётся повторять свою историю каждому новичку.

Однако он отстраняется, и его лицо мрачнеет.

— Я бы предпочёл не говорить об этом.

Я выжидаю несколько секунд. Удивительно, как часто люди говорят, что «предпочли бы не говорить об этом», а потом раскрываются. Очевидно, Питер — исключение из правил. Он хранит молчание.

— Я понимаю, — бормочу я, мысленно матерясь. — У каждого из нас есть свои секреты.

Он благодарно улыбается. Интересно, связано ли его молчание с распятием, которое он всё ещё крепко сжимает в руке? Однако, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь ещё, относительная тишина в маленькой аудитории нарушается.

— ОМГ!

Я вздрагиваю.

— Я слишком ленива, чтобы произносить настоящие слова, — говорит пышнотелая блондинка. Она разоделась в пух и прах: высокие каблуки, облегающее чёрное платье, сверкающие драгоценности и длинные алые ногти. Вот вам и трудности с принятием в Семьи. Возможно, Майкл Монсеррат хочет немного отдохнуть от своих тёмненьких членов Семьи.

За блондинкой следуют ещё несколько человек. Питер снова утыкается взглядом в пол, но я думаю, что небольшое любопытство к другим новобранцам не помешает, поэтому я открыто смотрю на них всех. К тому времени, как все оказываются внутри, я насчитала чёртову дюжину. Я не особенно суеверна, но не могу отделаться от мысли, что это не совпадение, что наша маленькая группа насчитывает тринадцать человек.

Там есть молодая девушка в инвалидном кресле; не стоит пытаться угадать мотивы её пребывания здесь. Я замечаю пару пожилых мужчин, в том числе, как я заметила, политика в отставке, который часто попадал на первые полосы газет по совершенно нехорошим причинам. Кажется, я припоминаю, что были обвинения в мошенничестве. Меня удивляет, что он здесь; я думаю, он всё-таки был невиновен. Остальные — это смесь невзрачного и эффектного: ботаники в очках, накачанные спортсмены и в строгих костюмах.