Книга Крайние меры, страница 81 – Хелен Харпер

У меня пересохло во рту, губы потрескались и болят. Сколько же я здесь пробыла? Я тянусь за кувшином, но он он вне зоны досягаемости. Вот блин, мне все-таки придется сесть. Я обхватываю пальцами матрас, подтягиваю ноги, делаю глубокий вдох и приподнимаюсь на локтях. Комната кружится.

Стиснув зубы, я заставляю себя приподняться, пока не оказываюсь почти в сидячем положении. Я слишком резко поворачиваю голову, и в ответ мой желудок сжимается. Я вдыхаю ртом, пока мне не удаётся немного прийти в себя. На мне всё ещё та же одежда, в которой я приехала, хотя кожаной куртки нет. Мои руки обнажены и покрыты гусиной кожей. Я потираю их вверх-вниз и снова пытаюсь дотянуться до кувшина.

Я неправильно рассчитываю расстояние и падаю на холодный кафельный пол. Я морщусь от боли, проклиная свою глупость. Попытка подняться кажется мне слишком тяжёлой, поэтому я лежу, замёрзшая, дрожащая и очень страдающая от необходимости попить.

Дверь в комнату открывается. С того места, где я лежу, я вижу только пару туфель, таких блестящих, что я могу рассмотреть в них своё отражение. Раздаётся громкое цыканье, затем чьи-то руки опускаются на меня и тянут обратно на кровать. Я слышу звук наливаемой жидкости, и мне в руки вкладывают стакан. Я осторожно подношу его к губам, сначала нюхаю. К счастью, это всего лишь вода. Я осторожно отпиваю глоток, затем поднимаю глаза. Мой благодетель — Урсус. Он стоит там, скрестив руки на груди, и наблюдает за мной.

— Итак, — говорит он, — значит, ты выжила.

— Я вампир? — выдыхаю я с равной долей ужаса и облегчения.

Он невесело смеётся.

— Пока нет. Для этого тебе нужно выпить, — он указывает на стакан в моей руке. — И я не имею в виду воду.

— Кровь.

Он кивает.

— Не хочешь ли немного сейчас?

Чёрт возьми, нет. Я качаю головой, но тут же жалею об этом, потому что комната снова начинает кружиться. Урсус поднимает брови, но ничего не говорит.

— Все выжили? — спрашиваю я.

Он качает головой.

— Мы потеряли троих, — на секунду его бесстрастная маска трескается. Я понимаю, что он зол из-за этого, и он поднимается в моих глазах. Я чувствую вспышку сожаления из-за смертей, но подавляю это чувство. Кем бы они ни были, они знали, на что идут. Но я не перестаю надеяться, что нервный Питер Аллен не был одним из них.

Урсус указывает на дверь.

— Когда ты почувствуешь, что готова, через две двери направо ты найдёшь душевую. Здесь есть чистая одежда. Дай мне знать, если передумаешь насчёт крови.

— Спасибо, Урсус.

Он пристально смотрит на меня, и я мысленно ругаю себя. Я знаю его имя, потому что случайно услышала его в «Паровой Команде»; он никогда не представлялся никому из нас. Он, должно быть, знает, кто я, и задаётся вопросом, как я прошла путь от бегства от вампиров до того, чтобы присоединиться к ним. Я слишком дрожу, чтобы придумать какой-нибудь достойный ответ прямо сейчас, поэтому я благодарна ему за то, что он только поджимает губы, прежде чем открыть дверь.

Я смотрю ему вслед. Очевидно, он не подозревает о моих истинных причинах пребывания здесь. Я рада. Кажется очевидным, что в самом сердце Семьи Монсеррат есть предатели. Хорошо, что Майкл никому не доверяет; это облегчит мою работу, если кто-то из преступников окажется тем, кого он считал близким другом.

Я дотрагиваюсь до шеи в том месте, откуда пил Майкл, но там ничего нет — даже царапины. Когда я нажимаю на это место, оно пульсирует под моими пальцами, хотя я не могу быть уверена, действительно ли я это чувствую, или мне кажется. Полагаю, мои новые способности к исцелению предотвратят любые неприятные вопросы о том, почему у меня свежая рана, когда мне должны были сделать инъекцию. Чтобы проверить свою теорию об исцелении, я поднимаю обе руки и ощупываю нос. Не больно. Может, в том, чтобы быть вампиром, всё-таки есть свои преимущества.