Книга Развод. Новая жизнь старой жены дракона, страница 104 – Анна Солейн

Я не… Отвернувшись, я изо всех сил старалась оставаться спокойной. Не расплакаться, не начать биться в истерике, не…

— О, снова то же выражение лица, — протянул Дерен. — Конечно. Мы слишком долго пробыли один на один. Знаешь, первое время я даже по тебе скучал.

Сглотнув, я отвернулась и насмешливо спросила:

— И ты решил трахнуть хорошенькую рыжеволосую практикантку, чтобы справиться с горем? Тяжело, наверное, пришлось.

Повисла пауза.

— Нет, — откашлялся Дерен, — эта часть мне понравилась.

Сволочь.

— Рада, что мы все выяснили.

Развернувшись, я направилась к двери. Спина была абсолютно прямой, как когда-то учила свекровь.  «Леди,  — говорила она, —  должна всегда держать лицо и оставаться спокойной».  Иногда я даже получала скупую похвалу, вроде  «недурно»  или  «у тебя есть потенциал, но нужно работать».

Я ее слушалась, конечно. У меня не было матери, даже если бы и была, некому было научить меня манерам и аристократическим премудростям.

Пожалуй, сейчас я была даже рада тому, насколько она меня вышколила. Потому что иначе сейчас я бы просто разрыдалась.

— Да, я тоже, — прозвучал за моей спиной спокойный голос.

Это было привычно. Дерен…

Я надеялась, что он ничего не замечает.

Я его очень любила. Я старалась быть ему хорошей женой.

Платье — строгое, закрытое, синего цвета, как полагает леди Эшборн.

Сдержанная улыбка, аккуратная прическа.

Ни одного повода для сплетен, достоинство давно стало моим вторым именем. Я научилась поддерживать светские беседы с любыми, даже самыми заносчивыми, членам светского общества, и искренне улыбаться всем, кому нужно улыбаться.

Хозяйкой я тоже старалась стать безупречной.

Стол в доме всегда был накрыт идеально, от скатерти до подобранных по оттенкам цветов в стеклянной вазе. Блестящие серебряные приборы, звонкий хрусталь, вышколенная (как оказалось, нет, но они неплохо притворялись) прислуга. Всегда выглаженные форменные кители Дерена (в этом вопросе я особенно следила за прислугой). Постельное белье в доме всегда пахло лимоном — его любимый аромат.

Я поддерживала переписку со всеми родственниками Эшборнов, занималась благотворительностью, устраивала приемы, на которые не стыдно было пригласить даже королеву.

У меня был целый план того, что нужно делать, чтобы выполнять обязанности леди Эшборн достойно. И я ему следовала.

Я любила Дерена очень сильно. Сильнее, чем, я думала, могу кого-либо любить.

Но он был прав.

Я даже смотреть на него не могла. И все остальное — тоже. Хотя и пыталась себя пересиливать, хотя и надеялась, что это пройдет.

Нет, я сама заметила это не сразу. Сначала мне казалось, что я просто устаю, или что дело в этой его ужасной привычке растрепывать волосы, когда он о чем-то думает…

Но он был прав. Стоило ему оказаться рядом — мне тут же хотелось уйти, даже сбежать. Хуже бывало, только если мы оказывались в постели. Там просто… просто…

Нет, я его любила. Любила его руки, губы, любила его нежное «Эла», любила его запах, даже после тяжелого дня, когда он был уж слишком насыщенным и острым, — вот как сейчас.

Просто… я не могла на него смотреть, потому что, смотря на Дерена, я не могла не думать о том… о том, что мы потеряли.

О двух, а затем о пяти розовых кустах у крыльца.

О наших детях.

Однажды выкидыш случился на седьмом месяце, когда малыш уже во всю пинался и постоянно давал о себе знать. Мы успели узнать, что это девочка, и придумать ей имя. Мари.