Книга Секреты прошлого, страница 65 – Анна Солейн

— Она в трауре, Кэтэлина. Это традиционный наряд тех, кто скорбит по ушедшим близким. — В голосе его не было особой уверенности, и все-таки он схватил меня за руку и потянул к алтарю. — Не стоит вести себя непристойно.

Непристойно? Я? Ну, пожалуй, пялится на вдову в трауре и уродливой одежде в какой-то степени непристойно. Учитывая, что у нас тут помолвка, а я счастливая невеста короля, обряженная в белое платье. Но это, мать ее Игрид! Я не могу ошибаться.

— Кэтэлина, — угрожающе произнес король, и его пальцы сжались на моей руке.

Я бросила взгляд на Сорина, на хранящую неподвижность и молчание Игрид, и повернулась к алтарю. Может, и правда показалось? Мне уже несколько раз чудилось, что она говорит со мной, и каждый раз это оказывался кто-то другой. Графиня де Авен, Аллегра, матушка Велка.

Сорин выглядел так, как будто в любую секунду готов вытащить меч из ножен. Нельзя этого допустить, тогда уже ничего не получится решить мирно.

Мы с королем встали по обеим сторонам алтаря, на котором лежал медальон. Круглый, золотой, с выгравированным гербом династии Синай: коронованным сердцем и скрещенными под ним двумя мечами. Я сглотнула. Мне объяснили, что помолвка в этом мире проводится обычно без длинного ритуала — просто тот, кто предлагает брак, надевает тому, кому брак предлагается, медальон на шею. Это же является возможностью для будущих мужа и жены друг к другу прикоснуться (разумеется, близость вне брака здесь не одобрялась, кроме отношения виры и ее владельца — об этом деликатно замалчивалось).

Подняв глаза на короля, я замерла. И дело было совсем не в обаятельной улыбке, которую он мне адресовал. Дело было в глазах. “Красивыми у драконов считаются только черные глаза, чем чернее — тем лучше, — пришли мне на ум слова графини де Авен. — Светлая радужка — признак болезни или слабости”.

Когда я впервые увидела короля в городе Сату, его глаза были черными, как у всех драконов, как у Сорина. Черными настолько, что радужка почти сливалась со зрачком. Сейчас глаза выцвели до темно-серого оттенка. В тени дворца или при свете наколдованных огней это должно быть совсем незаметно, но сейчас, при ярком солнечном свете и вблизи, я ясно видела, что глаза короля поменяли цвет. Но почему? Болезнь? Ведовство?

Может, дело в пророчестве, которое выпило много крови королю? Том самом, где сказано, что у Ариана не будут рождаться наследники и он падет, когда кошка, прибывшая верхом на драконе, появится при дворе.

Бред.

И все-таки, что с его глазами?

— Надевая на тебя это ожерелье, — громко произнес король, беря медальон в руки и заходя мне за спину, — я называю тебя своей невестой перед Огненным и всеми драконами. — Он сделал паузу. Людей он даже не упомянул, очаровательно. И правда, кого они волнуют, это люди? — Отныне и навек наши жизни становятся связанными. Твои проблемы и чаяния становятся моими проблемами и чаяниями, мое прошлое, мое настоящее и мое будущее становятся твоими прошлым, настоящим и будущим.

Я сглотнула. Звучало это все весьма угрожающе, почти как проклятье, а не как предложение руки и сердца. Где, в конце концов, слова про любовь, про “и в горе, и в радости”, про смерть, которая единственная способна нас разлучить?

Ладно, во мне явно говорят нервы. Успокойся, Катя, это всего лишь помолвка. Одной побрякушкой больше, одной меньше. А мужским словам и обещаниям ты, как эмансипированная современная женщина, давно уже должна была разучиться верить.