Книга Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!, страница 231 – Анна Солейн

Алан, закрыв глаза, потянулся к моим губам.

Я против воли засмеялась прямо в поцелуй. Он невыносим.

— Я все равно не смогу доверить этих детей кому-то другому. Стоит подумать, что мне на смену придет очередная Долорес…

— Святая простыня, усыновим и удочерим, как будто это проблема, — проворчал Алан, покрывая мои губы поцелуями. — Какие еще варианты могут быть? Я, знаешь ли, уже как-то привык к тому, что меня по утрам будят детские крики. А свои привычки я менять не люблю.

Сказав это, он углубил поцелуй, и я прикрыла глаза. Так бывает? Это не сон? Это взаправду? Так хорошо, так тихо, такие ласковые руки и он согласен, правда согласен...

— Иви и Алан целуются-я-я! Они целуются-я-я! — заорал Дерек.

Не сон.

Алан засмеялся, обнял меня крепче и оторвал от земли.

— Да?

Нет! Это же… Так не бывает! Я должна быть умной! И…

— Да, — выдохнула я. — Конечно, да.

— Фу-у-у, сколько можно?! Фу! — Берт, как всегда, всем был недоволен.

— Что бы ты понимал! — воскликнула Бетти.

В особняке что-то грохнуло — дети! Нужно идти и разбираться с теми разрушениями, которые они учинили за пять минут, когда остались без присмотра.

— Покажи мне, — тихо попросил Алан, отрываясь от моих губ. — Пожалуйста.

Он нежно держал меня за талию, дыхание щекотало кожу. Его взгляд был таким мягким и внимательным, что по коже бежали мурашки. Я не сразу поняла, о чем он, а потом улыбнулась.

И показала — сняла наконец с метки барьер, который давно уже надоел мне самой.

По-драконьи рыкнув, Алан опять потянулся к моим губам, сжал меня так, как будто никогда в жизни больше не собирался отпускать.

— Для почетного оформления Билля о правах неблагих приглашается леди Ивари Реннер, — громогласно объявил герольд.

Его голос, магически усиленный, разнесся по всему дворцу и далеко за его пределы — на площадь, где собрались горожане. И простые люди, и неблагие. Конечно, там же были и стражники, и даже солдаты. Их направили туда, чтобы следить за порядком.

Но, судя по всему, такая осторожность была излишней. В конце концов, с того момента, как я начала активно заниматься правами неблагих, прошло пятнадцать лет. Закон был логичным продолжением того, что давно уже перестало быть новшеством: неблагие такие же люди, как все остальные. Вот это да! И пятнадцати лет не прошло, как говорится, а все уже заметили.

Закон отменял систему контроля, которая давно уже была никому не нужна. А когда-то даже мне пришлось поставить себе на кожу метку: все-таки я была неблагой и собиралась представлять их интересы. Так что следовало играть по общим правилам.

Потому с тех пор у меня на запястье красовалась не только витееватый огненный узор метки Алана, но и черный уродливый браслет: “позорная метка неблагой”.

Собственно, я сама по себе была весьма громким заявлением по поводу того, что касается прав неблагих.

Но с этого дня — никаких больше меток, ура!

Впрочем, намного более серьезным своим достижением я считала то, что десять лет назад было отменено обязательное воспитание неблагих детей в приютах. Теперь они могли расти в семьях, как и нормальные дети.

Вместо этого мне удалось создать систему “консультантов” — тех, кто мог помочь родителям справиться с особенными детьми. Чаще всего консультантами становились взрослые неблагие, реже — обычные люди или даже драконы. Разумеется, все они проходили специальную подготовку, над программой которой я ломала голову несколько месяцев, вспоминая все, что знала о воспитании детей, психологии и о том, как сохранять спокойствие в любых ситуациях (важный навык для любого, кто имел дело с детьми хоть раз).