Книга Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!, страница 43 – Анна Солейн

За время завтрака я узнала, что трехлетнюю кроху с рогами зовут Лили, это имя придумали ей здесь, в приюте, где она с рождения. Откликается девочка в основном на “проклятое отродье” (в этот момент, мне снова захотелось найти и прибить Долорес).

Она почти не говорит, а еще Лили может устроить пожар, если чихнет или захочет поиграть: прямо во время завтрака я стала свидетелем того, как малышка с рогами наколдовала для себя несколько огоньков и принялась с гиканьем их ловить, раскачиваясь на одном месте — привычка, свойственная многим детям, которые растут в детских домах.

Глядя на ее рожки, на блеснувшие красным глаза, на пляшущее вокруг нее пламя, я сглотнула.

Боже, помоги мне.

Впрочем, до сих пор она не сожгла даже Долорес… может, не так уж все и плохо. Вообще-то очень хорошо! Здоровый несмотря ни на что ребенок!

(И все-таки захотелось иметь при себе распятье.)

— Страшно? — тут же уловила мое настроение Мелисса. Она с жадностью подалась вперед. — А я говорила, что вы здесь и дня не продержитесь!

— Меня тоже иногда боятся, — пожала я плечами, вспоминая няню Урсулу.

Голос звучал ровно. Я даже собой загордилась.

— И меня боятся! — обрадовался светловолосый крохотный мальчик и воинственно вскочил из-за стола, потрясая куском хлеба.

Пришлось напомнить ему, что еда — это не игрушки, а заодно и спросить его имя — Дерек.

В памяти тут же что-то царапнулось: аристократическое имя.

Выходит, этот малыш из знатной семьи?

Но где его родители? Где вообще родители их всех?

Стараясь выведать у детей как можно больше (Мелисса упрямо молчала, Берт и Бетти отвечали односложно, пряча глаза), я незаметно присматривалась к тому, как они себя ведут.

Большинство ело аккуратно: осторожно брали ломоть хлеба, намазывали на него масло, тянулись к стакану молока и сыру. Малыши, конечно, были менее ловкими — возраст! Мелкая моторика пока не сформировалась до конца.

И все-таки для детей они действовали довольно уверенно.

Внутри зашевелились нехорошие предчувствия, но я до поры до времени от них отмахнулась.

Проблемы были у девочки с желтыми совиными глазами: та запихивала в себя еду огромными кусками, почти не жуя и разбрасывая повсюду крошки, так что мне пришлось попросить ее действовать полегче.

— Никто не заберет, — успокоила я, положив руку ей на плечо. — Это твоя еда.

Она уставилась на меня круглыми блеснувшими золотом глазами и несмело улыбнулась.

Я подмигнула, надеясь, что кое-какие мостики удалось заложить.

В этот момент Берт, потянувшись за молоком, локтем столкнул с края стола свой бутерброд. Упал он маслом вниз, естественно.

— Простите! — выпалил он. — Простите-простите, я сейчас!

Он поднял хлеб, попытался сунуть его в рот, я вскочила.

Окей, в прошлой жизни я не была слишком уж щепетильной и руководствовалась правилом трех секунд: если ты поднял еду с пола раньше, чем прошло три секунды, ее можно есть.

Но в чистоте-то полов у себя дома я была уверена!

А тут… сомневаюсь, что Долорес хоть раз удосужилась их помыть. Это ж какой заразы можно нацеплять?

Бутерброд, на масло которого налип уже приличный комок пыли, уже почти оказался во рту Берта, когда я вскочила и, потянувшись к нему, выпалила:

— Стоп!

Мелисса от испуга уронила пустой стакан. В тишине звон разбитого стекла показался оглушительным. Мелисса вжала голову в плечи.