Книга Развод с драконом. Служанка в заброшенной усадьбе, страница 65 – Анна Солейн

Отлично! Вот так я свою жизнь и закончу, была Алиса — и нет Алисы. Вот знала же что… Но отгрызать лицо от головы мне почему-то не спешили.

Зато мокрый гладкий язык прошелся по щеке, еще раз и еще. Он меня… облизывает?

Не успела я прийти в себя от удивления, как в лоб ткнулся мокрый огромный нос, и зверь навалился на меня всей своей огромной тушей, как соскучившийся по ласке пес.

— Что ты… Что ты творишь? — возмутилась я и попыталась его от себя отодвинуть, но только испачкалась в горячей липкой крови. Крепко же его приложило!

Кухню тут же наполнил болезненный и обиженный скулеж.

— Что ты… Ладно, давай, показывай.

Может, это не волк вовсе. Собака. Огромная такая. Размером с теленка. Черная. С зубами.

Ага.

Зверь, как будто поняв, о чем я, отодвинулся и вытянул вперед лапу, блестящую от крови.

Точно под шальной огненный выстрел угодил, вот же… удачливый, прямо как я.

Я сняла со стола свечу и поднесла к лапе. Рана, довольно глубокая, рваная, так что кожа и шерсть висят клоками. На лобастую морду зверя я старалась не смотреть.

— Девочка, ну что там? — раздался из-за двери голос Марка.

Я не успела ничего ответить, потому что огромная зверюга, вес которой явно был больше моего раза в два, испуганно скульнула и прижалась ко мне, явно пытаясь забраться на ручки.

Забралась бы, если бы не раненая лапа, а так зверюга откатилась обратно на пол, когда неудачно на нее оперлась.

Снова подползла ближе, как огромная черная туча.

— Девочка, что там у тебя упало⁈

Марк затряс дверь, и я посмотрела на зверюгу, которая успела устроить лобастую башку у меня на плече. Башка была тяжелее Кори раза в три.

— Слезь с меня. Слезь, я встать не могу!

Жалобный скулеж и… он что, мне затылок лижет?

— Девочка! Открой дверь! Что там у тебя? Почему молчишь?

Что там у меня… новые расходы, судя по всему. Как минимум на еду… вот этому вот, пока встать не сможет. И, что-то мне подсказывало, ест этот приятель далеко не хлеб.

А еще хорошо бы рану обработать, она такая глубокая, что сама даже на звере сама не зарастет, пойдет заражение — и останется этот гость без лапы. Придется позаимствовать у Марка мазь, а днем купить ему еще.

Выпутавшись из шерстяных объятий, я подошла к двери.

— Марк, ты только… только не пугайся.

Это… слишком дружелюбный и слишком раненый волк, которого, по хорошему, сдать бы охотникам. Обычное дело на обычной кухне!

Марк, когда я открыла дверь, заглянул в кухню и вздернул брови, так что они почти спрятались под краем колпака для сна.

— О кто тут! Неужели живой?

— Марк, понимаешь, это… Стоп, что ты сказал?

Я ожидала совсем другой реакции.

Мне послышалось? Он узнал эту зверюгу?

Я уставилась в лицо Марка и для надежности подняла свечу повыше. Благодаря этому я успела увидеть, что его глаза забегали, а потом Марк выпалил:

— Так… хозяйский зверь, девочка. Хозяйки. Жил у нее. Как раз такой же. Хозяин подарил, она в нем души не чаяла, пока не… Не знаешь разве? Все знают. Городские, я имею в виду.

Я прищурилась. Какие такие все? Не тот ли это зверь, которого цветочница обвинила в людоедстве?

«Да какие тут волки, тут чудовище! — вспомнила я ее слова. — Амберы создали, они ж драконы! Вот и жрет людей направо и налево! Экономок вон — всех пожрал! И ты следующая! А потом оно нас всех пожрет!»

«Чудовище», как будто услышав мои мысли, завозилось и душераздирающе заскулило. Явно намекало на то, что добрее и безобиднее — только спящие котята.