Книга Свадьбы не будет, светлый!, страница 97 – Анна Солейн

– Я сейчас уеду.

– Вряд ли это поможет.

– Да что на вас нашло?! Лайтвуд, это уже не смешно. Поиграли в помолвку – и хватит.

Что на меня нашло?

Хотел бы я знать.

Медея мне всегда нравилась, с того самого момента, как переступила порог АТаС. АТиС. Хотя бы мне нужно использовать правильную аббревиатуру, я ведь ректор.

Она была невероятно красива. Какой-то дикой красотой, природной, опасной. Темные волосы, как водопад, любопытный, по-лисьему хитрый взгляд, изящные запястья и тонкие лодыжки, которые она и не думала прятать под тяжелой тканью платья.

Каким-то образом в толпе адептов я умудрялся замечать только ее.

Как она оглядывает сводчатые потолки зала, как наклоняет голову, как улыбается.

Как тайком подсыпает что-то соседу по столу в бокал…

Тогда я мысленно отвесил себе оплеуху и приказал думать о работе, а не о том, что на Медею хочется смотреть, не отрываясь.

Триединый благослови, она ведь адептка.

Ей семнадцать, в конце концов. Я – Верховный светлых, ректор АТиС, у меня множество обязательств, трое детей, застарелая скорбь по погибшей жене, и мало что в этой жизни способно меня удивить.

Не говоря уже о том, что Медея – темная. И если хоть немного похожа на остальных членов ее семьи, с которыми я уже сталкивался, – невероятно опасная талантливая ведьма. Которую я уж точно не хотел подпускать к моим детям.

Я надеялся, что об этом помутнении скоро забуду.

Но не тут-то было.

Медея с самого первого дня, похоже, поставила целью вывести меня из себя.

Оживающие статуи, перепуганные светлые и шарахающиеся от нее темные, вернувшиеся с того света покойники, зачарованная дудочка, которая созывала в главный зал АТиС крыс со всей столицы.

Сэмюэль, которого она пугала при каждом удобном случае в первый год. Потом перестала, я так и не понял почему.

Я знал, чего она добивается: хочет быть исключенной. Для темных это все равно что аттестат об отличной учебе для светлых.

Но император основал АТиС не для того, чтобы учить только избранных.

И я стал ректором не для того, чтобы оставлять в академии только тех, кто мне удобен.

Император считал, что веками существующий разлом между светлыми и темными необходимо преодолеть. Потому основал АТиС, потому собрал вокруг себя смешанную свиту, потому делал все, чтобы светлые и темные перестали жить в состоянии холодной войны.

Я был с ним согласен и отлично понимал, за что берусь, занимая пост ректора АТиС. И пасовать перед трудностями не собирался.

Даже перед трудностями с лисьим взглядом темных глаз.

Потому Медея доучилась до самого конца – несмотря на все ее усилия.

Один Триединый знает, как мне было сложно.

Нет, не из-за того, что однажды она устроила в АТиС нашествие саранчи, хотя нервы она мне за три года потрепала знатно.

Потому что я никак не мог перестать о ней думать.

Ни.

На.

Один.

День.

Я привык жить с тоской по Амели. Погибшую жену я видел в глазах Лили, в улыбке Бенджамина, в пытливом уме Сэмми. Она продолжала жить в наших детях и у меня в сердце.

Но я совершенно не привык жить с тем, что все мои мысли занимает другая женщина.

Моя адептка.

Темная ведьма.

Медея Даркмор.

Я думал, после того как она наконец получила диплом из моих рук (и едва меня не отравила в процессе), станет легче.

Но нет.

Я был светлым, и для меня глупо было не признавать, что я полюбил ее, глубоко и сильно. Любовь для меня, как и для любого светлого, была совершенно понятным и четким явлением, как силы притяжения. Она питала, наполняла жизнью, радовала, вдохновляла. Я любил Медею Даркмор. Точка.