Книга Попаданец для драконши, страница 246 – Алиса Рудницкая

— Она ведь к тебе как к родному, — пожурил меня Эллиот. — Втерся в доверие, живешь за ее счет, во всем она тебе потрафляет. Нет бы сидеть тихо и наслаждаться тем, что есть, а ты — гадишь. Лезешь в душу, козел, бередишь ее старые раны.

— По своему скромному опыту я уже понял, что ей это только на пользу, — покачал я головой, а потом позволил себе огрызнуться. — К тому же если бы я ходил перед ней на цыпочках как все вы — грош бы мне цена была.

— Она же королева, дурья твоя бошка. А к королевам нужно относиться с почтением.

— Ты так об этом говоришь, будто короли и королевы — это какой-то отдельный вид сверхлюдей, — поморщился я. — Но на деле Ласла ничем не лучше и не хуже тебя или меня. Ей хочется говорить с людьми как с людьми, а не как с подданными, а нельзя. Надо же статус подчеркивать. И ей тяжелее чем прочим, потому что у нее нет семьи. И я, Эллиот, как ты сказал, втерся к ней в доверие не чтобы лежать на мягких перинах. Я сблизился с ней чтобы ей было не так одиноко. Жил бы я при этом в комнате слуги — все равно бы пытался ей помочь.

— А ты герой, — саркастически поддел меня рыцарь. — Да, конечно, жил бы он в комнате прислуге. А кто орал в самом начале, что он несчастный инвалид и ему нужен уход?

Крыть было нечем, и я сдался.

— Ладно, ладно, хорошо. Я плохой, ты хороший. Но я действительно не ради того, чтобы над ней поиздеваться хочу узнать о ее прошлом. Если стрелу из тела не вытащить — рана не зарастет.

— Да знаю я, — почему-то потупился Эллиот. — На самом деле я не считаю, что ты — зло. Пока от тебя было больше пользы, чем ото всего этого змеиного гнезда. Я на твоей стороне, принц. Потому к Норлейву мы не пойдем.

— Почему? — я не знал, чему больше удивляться — добрым словам или неожиданному отказу.

— Во-первых, знает он мало, — покачал головой Эллиот. — Во-вторых, он переметнулся на сторону Ласлы, и теперь из него и слова лишнего о ней не вытянешь. Не представляешь, что с ним вчера Лука делала, чтобы развязать язык… я думал, честно говоря, что он помрет.

— Не помер? — опасливо спросил я.

— Не помер, — успокоил меня рыцарь, а потом снова поднял свой меч. — Однако я не думаю, что ты сможешь от него чего-либо добиться. Забудь о нем, этот шакал одержим жаждой крови, хочет прирезать этого, тьма его забери, гречневого принца. Лучше поймай Луку.

— Она говорила, что ничего не знает, — хмыкнул я.

— Лука? Не знает? Ха! — развеселился Эллиот. — Она знает все! Все и обо всех. Это — ее работа, ее хлеб. Королева — не исключение. А тебя она за нос поводила, причем поводила не особенно стараясь. А ты и поверил. Нет, ты точно туповат, принц. Однозначно.

— Увы, согласен, — мне стало стыдно за свою глупость. — Однако если она мне до этого ничего не говорила, то с чего же расскажет сейчас?

— Она тебе ничего и никогда не расскажет, — покачал головой рыцарь, махнув мечом. — На ней не только расписка, по которой за выдачу тайн короны ей грозит виселица, но и магическая печать. Так что ты от нее прямо ни слова не добьешься. Но есть один способ, как добиться подсказки.

— Как же?

— Давай так… — Эллиот начал говорить, но неожиданно вздрогнул и, опустив меч, тронул щеку. — Ну вот, а я надеялся еще полчаса потренироваться.

Дождь полил так сильно и так неожиданно, будто над нами кто-то наклонил исполинскую лейку, полную воды. Рыцарь шустро зашел под крышу, но успел изрядно намокнуть. Тонгр был помещен на специальную подставку рядом с длинными копьями. Сверкнуло — молния разрезала небо прямо над нашими головами, перепрыгнув с тучи на тучу. Оглушительно грянул гром, и я подумал, что если бы мы были на Земле, то от этого похожего на взрыв раската обязательно завыли бы сигнализации машин. Вспомнив рассказ старика-ученого про охотников на молнии я поежился. Вот уж чем бы я точно никогда в жизни не стал заниматься! Гроза всегда вызывала у меня какой-то подсознательный, животный страх.