Книга Его самое темное желание, страница 220 – Тиффани Робертс

Он упал на колени, едва почувствовав толчок от удара, и взревел. Все его страдание, вся его беспомощность и вся его тоска проявились в этом звуке, ставшим прерывистым и хриплым, когда он рухнул.

Прижавшись лбом к земле, он вцепился в мох и землю под собой. Впился когтями и заплакал. Он проклял королеву за то, что она обрекла его пару, но это было его решение. Это был его выбор. И, несмотря на это, Кинсли держалась. Она вытерпела. Она осталась.

Но он все равно ее потерял. Он потерял ее именно тогда, когда «скоро» было ближе всего, и ничего не мог сделать, чтобы найти ее, ничего, чтобы ей помочь, ничего, кроме как любить ее из этой чертовой дали и надеяться, что она и их ребенок в безопасности.

Слезы, льющиеся из его глаз, были горячее, чем хватка проклятия, но ничто не могло остановить их поток.

Вспышка магии коснулась чувств Векса, когда огоньки приблизились к нему. Нежными прикосновениями и тихими голосами они успокаивали его, утешали, поддерживали его как делали это бессчетные годы. И все же в тот момент он был сломленным существом. Ничто не могло унять его агонию. Его пара, его жизнь, была за барьером, и он не мог преодолеть его. Его любви было недостаточно, чтобы разрушить стену.

Векс прижался лбом к земле, слезы капали с его носа.

— Кинсли…

Та сила, что еще оставалась в нем, медленно иссякла, и он осел, крылья безвольно опустились над ним.

Эта огромная, всепоглощающая боль в его сердце пересилила все остальное. Он подвел ее. Подвел их. Он поддался отчаянию за два дня, после того как его пара сохраняла веру, цеплялась за надежду месяцами.

Что-то ожило. Ни Векс, ни огоньки, ни вертикальные камни или дерево. Что-то за пределами всего этого, но каким-то образом являющееся частью всего сущего, что-то непостижимо огромное, но бесконечно нежное и крошечное, что-то вплетенное во все сущее и обернутое вокруг него.

По телу Векса пробежала дрожь. Движение этой едва ощутимой, непостижимой силы проникло в него. Если эта сила и была магией, то не похожей ни на что, что он когда-либо испытывал. Она была пугающей, но успокаивающей, зловещей, но наполненной обещанием.

Яд проклятия, словно в ответ, просочился в его вены, распространяя по нему огонь. Нити этой сети зашипели внутри него, натягиваясь все туже, сворачиваясь, как змеи. Он выдохнул.

Грудь Векса сжалась. Его сердце остановилось, а легкие отказывались дышать. Безумные, обеспокоенные голоса огоньков доносились до него, но он не мог понять их слов. Он едва ощущал их прикосновения, когда это движение в ткани мироздания усилилось и проникло в него.

Боль отступила, сменившись медленным, освежающим приливом. Нити проклятия, звенья цепей, которые королева давным-давно сковала из гордости, жадности и злобы, распались, когда эта сила поглотила их.

Сердце Векса бешено заколотилось. Он сделал резкий, прерывистый вдох и приподнялся на дрожащих руках.

С той же неторопливой неотвратимостью, с какой пришла, эта сила растворилась в эфире. За ней последовала тишина — та тишина, которая наступает только тогда, когда звук, который человек слышал непрерывно столько, сколько себя помнил, внезапно смолкает.

Судьба.

Этой силой была судьба.

Присев на корточки, Векс снова вдохнул. Он не мог вспомнить, когда в последний раз дышал так глубоко. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким… необузданным, раскованным. Таким… свободным.