Книга Его самое темное желание, страница 49 – Тиффани Робертс

Насколько приятно было бы заставить ее улыбнуться? Услышать ее смех?

Он жестом отослал Эхо прочь. Огонек колебался, мотая головой, пока переводил взгляд с Векса на Кинсли и обратно. Векс снова стиснул зубы, но спорить не стал. Вместо этого он опустился на колени и, со всей осторожностью, на какую был способен, просунул руки под Кинсли и привлек ее к своей груди. Она пошевелилась, повернув к нему лицо и обвив рукой его шею.

Векс замер. Долгое время единственными звуками в комнате были громовое биение его сердца и ее медленное, ровное дыхание. Ее аромат окутал его, такой сладкий, такой естественный, такой совершенный, а ее тело было теплым и мягким.

Боль зародилась внизу его живота, и член запульсировал, давление в нем нарастало с каждым биением сердца.

Он жаждал почувствовать ее руки на своей коже. Он хотел исследовать ее, успокоить все ее тревоги и страхи прикосновениями, подарить ей наслаждение.

Он жаждал продолжать обнимать ее, просто оставаться в ее объятиях.

Каким-то образом он встал. Каким-то образом он отнес ее на кровать, Эхо последовала за ним. Каким-то образом он призвал достаточно магии, чтобы откинуть постельное белье. И каким-то образом, хотя это было труднее всего на его памяти за последнее время, он уложил Кинсли. Хотя ему не хотелось отстраняться от нее, он высвободил руки, подоткнул ей одеяло и сделал один шаг назад от кровати.

Что-то в его груди согрелось и растаяло, распространяя тепло по всему телу, даже когда все внутри снова сжалось. Кинсли в его постели, теплая и безмятежная… это казалось правильным.

Она была человеком, незнакомым с его видом, с его миром. И временами она сводила с ума. Но так ли уж ужасно было бы находиться в ее обществе? Так ли ужасно было бы…

Что?

Быть с ней.

Хотеть ее.

Сделать ее своей парой по-настоящему.

ГЛАВА 13

Сладкий аромат корицы и меда пробудил Кинсли ото сна. Она улыбнулась. Когда она была маленькой, то часто просыпалась от того, что ее бабушка готовила завтрак. Дом наполнялся голосами и смехом, когда все собирались за столом, уставленным беконом, фасолью, помидорами, сосисками, яичницей-глазуньей и фруктами. Но этот запах корицы и меда был любимым для Кинсли, потому что так пахла овсянка ее бабушки.

Тетя Сиси готовила завтрак этим утром?

Кинсли открыла глаза. Тусклый, серый утренний свет лился в окно, оставляя полог кровати окутанным тенями, если не считать бликов по краям листьев плюща. Она лежала на мягком матрасе, укрытая теплым одеялом. Странно. У тети Сиси в доме не было кроватей с балдахином…

Кинсли в замешательстве наморщила лоб, прежде чем реальность обрушилась на нее.

Коттедж.

Векс.

Укол тоски по дому пронзил ее сердце. Да, она решила переехать в Высокогорье, какое-то время пожить одна, но не проходило и дня или двух, чтобы хотя бы не поговорить с матерью по телефону. Ее семья, должно быть, ужасно волновалась.

Мне тоже стоит сильно волноваться? Быть в плену у гоблина, спать в его…

В его постели. Она была в постели Векса, но не помнила, как забиралась в нее прошлой ночью. Векс был… здесь.

Кинсли села. Покрывало упало ей на колени, обнажив грудь. Она быстро натянула его обратно, чтобы прикрыться, и оглядела комнату. Его не было.

Но рядом с кроватью стоял деревянный поднос с миской дымящейся каши, посыпанной корицей, медом и орехами, тарелкой фруктов и чашкой с кувшином воды.