Книга Неукротимый голод, страница 180 – Тиффани Робертс

Выдвинув ноги вперед, он уперся ими в то место, где соединялись стена и пол. Он глубоко вздохнул и, собрав все силы, потянулся правой рукой к своему протезу.

Мышцы его ног, рук, груди и живота напряглись, дрожа от напряжения. Наручник держался крепко секунду, две секунды, три. При легком встряхивании он сдвинулся на сантиметр вправо.

Драккал снова повернул голову к кабине. Ваня смотрела вперед.

Он вернул свое внимание к наручникам и повторил процесс, на этот раз больше перенеся вес назад. Каждый раз, когда он тяжело вздыхал, он оттягивал наручники в сторону еще на сантиметр или два, ползком передвигая их к своему неподвижному протезу. Он не осмеливался добиваться большего с каждым движением, хотя музыка заглушала многие звуки в машине, у Вани были обостренные чувства. Малейший посторонний звук мог насторожить ее.

И без того сильный жар в его теле быстро усиливался от напряжения, но у него не было времени остыть. В конце концов — возможно, это произошло всего минуту или две спустя, но казалось, что прошли годы — он переместил правую руку на противоположную от протеза сторону, при этом наручники были расположены примерно в двадцати сантиметрах друг от друга. Он наклонился вперед, открыв челюсти достаточно широко, чтобы они, казалось, вот-вот разжались, и сомкнул зубы вокруг металлической рукоятки. Он медленно повернул протез, чтобы штифт лучше соответствовал новому положению.

Он провел большим пальцем по внешнему сенсору на кибернетическом запястье. Из проектора поднялся небольшой голографический экран, голоком был единственным компонентом протеза, для работы которого не требовалась активная нейронная связь. Он быстро пролистал варианты, постоянно поглядывая в сторону кабины, чтобы проверить, нет ли Вани, и попытался отправить быстрое сообщение Аркантусу, убедившись, что голоком на беззвучном.

Голоком выдал сообщение об ошибке — сбой подключения. Драккал не был удивлен, и он не позволил себе расстраиваться. У Вани, вероятно, где-то в машине был блокиратор сигналов, чтобы предотвратить именно это. Он выключил экран голокома.

Отпустив протез, он переместил свое тело, приподнял культю и подвинул ее к металлическому рычагу. Он остановился в тот момент, когда почувствовал нервную связь с протезом, расстояние было достаточным, чтобы он мог контролировать руку, но не настолько, чтобы зафиксировать ее в суставе. Было бы глупо делать это, пока у него нет возможности высвободить руку из оков.

Он сформировал жесткие световые когти. Взгляд метался между рукой и кабиной — Ваня снова была вне поля его зрения — он вытянул металлические пальцы и опустил когти вниз. Лезвия жесткого света вонзились в металл наручника на правой руке, аккуратно разрезав его и вызвав слабую боль в запястье.

Наручники деактивировались, и его рука отвалилась от стены — вместе с парой разделенных кусков металла. Драккал резко втянул воздух и прижался грудью и рукой к стене, зацепившись за обломки с внутренней стороны локтя. Широко раскрытыми глазами он смотрел в сторону кабины, не смея снова вздохнуть. Оглушительный стук сердца отдавался в ушах. Будь он еще громче, он мог поклясться, что Ваня услышала бы его, несмотря на музыку.

Но она не оглянулась, ничего не сказала. Жар, скопившийся внутри Драккала, распространился под поверхностью кожи, потрескивая, покалывая, поглощая. Он, наконец, выпустил задерживаемый воздух, обжигая поврежденные губы.