Книга Связанная, страница 138 – Тиффани Робертс

Медленно двигаясь, Кетан направил свое копье вверх, уперев его рукоятью в землю рядом с собой.

— Я понимаю, Терновый Череп. Ты мог напасть в любое удобное для тебя время.

— И я рад, что мы этого не сделали. Мы видели тебя, фиолетовый. Твой шар'тай ярче всех, и мы сильнее оттого, что видим. Мои останутся позади, и я пойду с вами один, — и снова Терновый Череп указал в сторону лагеря. — Мы обменяемся словами в твоем диком логове. Среди твоих векиров, твоего племени. Если мне придется, я оставлю свое оружие.

Эти слова пробудили в Кетане воспоминания — воспоминания о Зурваши, такой высокомерной и в то же время достаточно боязливой, чтобы запрещать ношение любого оружия всем, кроме ее собственной охраны, в ее присутствии. Хотя Кетан никогда не хотел быть лидером, такова была его роль, и он отказывался быть лидером, подобным королеве. Он отказывался наполнять каждое взаимодействие недоверием и непреодолимой гордыней.

Он не мог так быстро избавиться от своих страхов, но Айви научила Кетана, что он может хотя бы ненадолго не обращать на них внимания — что всегда есть шанс, что он ошибается, но нужно немного слепого доверия, чтобы убедиться в этом.

— Мы воины, — сказал Кетан, ударяя себя в грудь рукой, держащей нож Айви, и склоняя голову в сторону Тернового Черепа. — Это не изменится, когда мы сложим оружие. Ты говоришь, что хочешь обменяться словами в нашем лагере. Я говорю, что тебе будут рады, если ты придешь с миром.

— Я не даю никаких обещаний относительно того, что будет после, — сказал Терновый Череп. — Поскольку не могу угадать твой кахал. Но как гость в твоем диком логове, я приду и уйду, даруя мир.

Уркот хмыкнул.

— Я не нахожу утешения в его словах. Сейчас или позже, какая разница, если они намерены нас убить?

— Все моменты между нами по-прежнему имеют значение, — сказал Рекош. Следуя примеру Кетана, он поднял свое копье острием к небу. — А что может быть более значимым, чем моменты, потраченные на попытки закончить то, что Зурваши начала много лет назад?

Задумчиво жужжа, Уркот тоже поднял свое копье.

— Интересно, имело ли бы это значение тогда.

— Мы можем обменяться словами о прошлом, — сказал Терновый Череп. — Мы можем обменяться словами о битвах и мужестве, крови и смерти. Мы можем обменяться словами о том, что грядет. Но в твоем диком логове. Произносить такие слова там, где покоятся мертвые, — плохая примета.

— Меня зовут Кетан тес Ишуун'ани Ира'окари, — сказал Кетан. — Как тебя зовут?

Терновый Череп хлопнул себя в грудь верхними руками.

— Гарахк ки'Туун, Убийца Золотого Ходока.

Рекош наклонил голову.

— Золотой ходок?

— Одна из ваших, — Гарахк схватился за древко своего копья и выдернул его из земли. — Она стояла рядом с вашей Королевой-Кровопийцей в последней битве. Я не мог даровать смерть вашей королеве, но у Золотого Ходока был свирепый шар'тай. Она была величайшим врагом, которого я убил, и я оказываю ей честь, нося ее имя.

Чтобы убить Королевского Клыка, Гарахк должен был быть грозным воином — но Кетана никогда не пугали такие люди, и уж точно не будут пугать сейчас, особенно когда ему нужно защищать Айви и их выводок.

— Пойдем, Гарахк ки'Туун, Убийца Золотого Ходока, — сказал Кетан. — Пойдем и обменяемся словами.

Гарахк повернулся лицом к другим терновым черепам.