Книга Ткач, страница 4 – Тиффани Робертс

Ахмья, которая была парой его сердца.

Ахмья, которую он не видел почти целый лунный цикл.

Заставив свои жвалы оставаться в нейтральном положении, он сложил обе пары предплечий вместе, образовав вертикальную линию, в знак своего извинения.

— Простите меня, но я должен идти. Есть важные дела, в которых мне нужно принять участие, и я уже слишком сильно опаздываю.

У зеленоглазой самки отвисла нижняя челюсть.

— Тебе обязательно уже уходить?

— Я должен. Возможно, я вернусь в другой раз. Я уверен, что мы могли бы обменяться множеством слов, многие из которых гораздо приятнее, чем разговоры о мертвой королеве.

— Ты даешь мне в этом слово?

Он защебетал и отступил на шаг.

— Этого я предложить не могу. Я не дам клятвы, которую не смогу сдержать.

Например, клятва защищать Ахмью от вреда, которую я дал? Та, которую я нарушил почти сразу после этого?

Женщины разочарованно загудели, когда он повернулся и зашагал прочь, но он не замедлил шага, не оглянулся. Даже когда одна из них сказала:

— Интересно, выполняет ли он приказ королевы.

— Возможно, — ответила зеленоглазая самка. — Но я полагаю, что у него здесь есть родственники.

— Родственники? Кто?

Рекош зашагал быстрее, увеличив расстояние между собой и группой, чтобы убедиться, что их голоса заглушаются другими звуками, эхом разносящимися по широкому коридору.

Та небольшая информация, которую он собрал, все еще имела некоторую ценность. Это оправдывало его дискомфорт, не так ли?

Если бы я мог сказать то же самое о том, что должно произойти.

Наконец он добрался до места назначения. Для большинства это было бы просто логово, одно из множества, расположенных вдоль туннеля, с грязной тканью, висящей поперек входа, неотличимое от остальных. Но Рекош боялся этого места.

Каждый шаг этого путешествия усиливал его желание развернуться и уйти. Конечности были напряжены, тонкие волоски на ногах встали дыбом, а сердца бешено колотились. Побег от самок не ослабил его напряжения. Тело реагировало так, словно он собирался вступить в бой.

Чего он надеялся добиться здесь, кроме как задержки возвращения в Калдарак, к своему племени?

Кроме задержки его воссоединения с Ахмьей?

Он поднял сверток и провел по нему большим пальцем. Его величайшая работа находилась внутри. Творение, созданное с такой сильной страстью и мастерством, что этого было почти достаточно, чтобы заставить его поблагодарить Восьмерых.

Но боги не приложили к этому рук. Ахмья была его вдохновением, его целью. Это платье было для нее, из-за нее, и единственной вещью во всем мире, которая превосходила его красотой, была сама Ахмья.

— И все равно этого будет недостаточно, — прохрипел он, опуская сверток.

Были цели, за которые стоило сражаться, стоило истекать кровью, стоило умереть. Битва с Зурваши стоила всего риска и даже большего. Но прийти к этому логову… не было такой целью, благородной или иной. Это не было необходимой битвой. Ему вообще не нужно было быть здесь.

Его жвалы сомкнулись еще плотнее, когда он отодвинул задние лапы. Телок и Уркот ждали его, сгорая от нетерпения уйти. Все они хотели добраться до Калдарака до того, как Айви родит своего птенца, что могло произойти со дня на день. Ему не следовало заставлять их ждать так долго.

Когда он начал отворачиваться, шелковая занавесь логова отодвинулась в сторону. В большом отверстии стоял врикс с тускло-красными отметинами — самец, не такой высокий и худой, как Рекош.