Книга Ткач, страница 77 – Тиффани Робертс

Прислонив копья к высокому камню, Рекош снял сумку и положил ее поверх мха, прежде чем опуститься рядом. Его сложенные передние ноги образовали импровизированное сиденье, и, как только он устроился, то усадил Ахмью на них так, чтобы она прижалась спиной к его груди.

Потянувшись в сторону, он открыл сумку, достал бурдюк с водой и протянул ей.

— Пей, ви’кейши.

— Спасибо, — Ахмья улыбнулась и откупорила его, сделав большой глоток прохладной воды. Он тоже выпил, прежде чем вернуть бурдюк в сумку.

Когда она начала поворачиваться к нему лицом, Рекош положил руки ей на плечи, удерживая на месте.

Брови Ахмьи нахмурились.

— Рекош?

Он скользнул ладонью с ее плеча вверх по шее, где обхватил горло и нежно запрокинул голову назад. Его красные глаза были серьезными, когда он смотрел на нее сверху вниз.

Ахмья посмотрела на него в ответ.

— Ты не обязан мне ничего рассказывать.

— Я хочу, — он провел другой рукой по ее щеке, касаясь кожи тыльной стороной когтей.

Дрожь пробежала по телу Ахмьи от его прикосновения, от его голоса, от пристального взгляда, устремленного на нее.

— Я буду слушать.

Рекош убрал руку с ее шеи и запустил пальцы в волосы. Кончики когтей задели кожу головы, когда он расчесывал пряди, но он был таким нежным и благоговейным, что все, что она почувствовала, это покалывание, оставшееся после них. Он просто расчесывал ей волосы, оставаясь тихим достаточно долго, чтобы у Ахмьи возникло ощущение, что это его способ успокоиться.

Откинув голову назад, она закрыла глаза и сложила руки на коленях, давая ему столько времени, сколько было нужно.

— Как я уже сказал, я был самым маленьким в выводке, — начал он низким голосом. — Мой отец был ткачом, а мать — Клыком. Я не мог пойти с ней, поэтому последовал за ним, чтобы спрятаться от других. Чтобы быть в безопасности. Он научил меня ткать. Научил многим вещам. Может быть, он и не знал, почему я последовал за ним, но это принесло ему радость. Радость от того, что он делился иголкой, ниткой и ткацким станком, радость от того, что учил и видел, как я учусь. Поскольку я был маленьким птенцом среди больших вриксов, я держал свои слова при себе и слушал, и многому научился. В клыках и когтях воина есть сила, но в словах тоже есть сила. Знание — это сила. И поскольку я был маленьким, они говорили так, как будто меня не было рядом, — его пальцы продолжили работу, разделяя ее волосы на пряди, которые он держал крепко, но тянул. — Шепоты, говорят вриксы. Это то, чему я научился, — Рекош защебетал. — Но большинство из них были сказаны не шепотом.

— Наше слово — сплетни, — сказала Ахмья с ухмылкой.

— Сплетни, да. Я сидел рядом с отцом, ткал и слушал. Вскоре я понял, что слова иногда могут дать мне безопасность. Знания можно использовать как щит и копье. Знание слов, которые вриксы хотели услышать, было силой. Но все, чего я хотел, это стать величайшим ткачом в Такарале, чтобы мой отец видел меня всеми восемью глазами и гордился мной.

Острая боль пронзила грудь Ахмьи, и ее глаза защипало от подступающих слез. Она открыла их шире. Сделав медленный, глубокий вдох, она прогнала слезы и положила руку на ногу Рекоша. Она была тверже, плотнее всего остального тела, но волоски на ней были мягкими под ее ладонью и слегка приподнялись от прикосновения.