Книга Пепел севера, страница 89 – Светлана Бернадская

Почему прародители лишили его простого человеческого права на счастье? Почему даже любить ему не позволено?

Она повернула голову, и изумрудные глаза обожгли холодным недоумением. Марон, только сейчас осознав, что монотонный голос капеллана задал вопрос, поспешно ответил:

— Да, беру.

— Клянешься ли ты, Марон Леннарт, при жизни твоей предоставлять жене своей пищу и кров, уважать ее как равную тебе и заботиться о ней, оберегать от невзгод, разделять с ней беды и умножать радости, преданно любить ее и детей, рожденных от нее?

Обычные слова обычной клятвы, какие говорят каждому жениху и каждой невесте — всего лишь условность, которую вынужден соблюдать капеллан, но Марон, не привыкший бросать слова на ветер, на мгновение замешкался. Впрочем, разве он солжет хоть в чем-нибудь? С Рэйлин Хассель хотелось делить и кров, и пищу, хотелось делить с ней печали и радости, хотелось любить ее — и даже если однажды он перестанет быть ее мужем, разве это что-то изменит? Пока он жив, он будет заботиться о ней так или иначе.

И даже о ее детях, рожденных не от него.

— Клянусь.

— Дева Рэйлин Хассель, берешь ли ты в законные мужья Марона Леннарта, преданного сына Отца нашего Прародителя?

— Беру, — сухо уронила она.

— Клянешься ли ты, Ρэйлин Хассель, при жизни твоей хранить тепло в доме мужа твоего, уважать его как равного тебе, заботиться о нем и поддерживать в решениях его, разделять с ним беды и умножать радости, преданно любить его и стать матерью его детей для продолжения рода отцов его?

Марон завороженно смотрел на свою невесту. Ее покрасневшие на морозе губы дрогнули, чуть приоткрылись, словно в растерянности, на миг скрылись за облачком пара — и вновь обиженно сомкнулись.

— Клянусь.

— Как Отец наш Прародитель соединил судьбу с Матерью нашей Прародительницей, чтобы дать жизнь роду человеческому, так и я соединяю тебя, Марон Леннарт, с девой Рэйлин Хассель, чтобы стали вы плодородной ветвью на благословенном древе рода вашего. Дева Рэйлин, в знак того, что не принадлежишь ты более имени отца своего, отдай печать рода Хассель во владение своему мужу.

Рука Рэйлин, затянутая в плотную кожаную перчатку, покорно коснулась ворота шубы, нащупывая скреплявшую его фибулу с гербом Хасселей, но та никак не желала поддаваться: тонкие пальцы слушались плохо, не то от волнения, не то от холода, царившего в часовне. Марон терпеливо ждал, запрещая себе даже пошевелиться: помогать невесте в таком деле означало вмешаться в ее добрую волю и грубо нарушить положенный ритуал. Наконец Рэйлин раздраженно стащила с ладони перчатку и выдернула фибулу, не глядя сунув ее в руку Марону.

— Марон Леннарт, в знак того, что принимаешь деву Рэйлин своей женой, передай ей во владение печать своего имени.

Марон, последовав примеру Рэйлин, стянул перчатки и аккуратно, не торопясь пристегнул фибулу с гербом Леннартов на ворот ее шубы.

Ρэйлин упорно смoтрела в сторону.

— Марон и Рэйлин Леннарт, были вы порознь, отныне вы муж и жена, что есть суть одно. Да благословят вас прародители на жизнь долгую и плодовитую, чему станет свидетельством поцелуй чистой любви.

Марон словно провалился в вязкое марево, на короткое мгновение поверив, что все это происходит взаправду. Загляни прародители в этот миг к нему в душу, они бы убедились, что ничего, кроме чистой и искренней любви и желания защитить, там не было и нет — так грешил ли он, принося свои брачные обеты? Рэйлин медленно повернулась, опустила ресницы, упрямо не желая на него смотреть. Γубы ее сжались еще плотнее, обозначив сердитую складку, пальцы, словно в защитном жесте, сомкнулись на груди.