Книга Новогодний Экспресс. Постарайся простить, страница 70 – Кария Гросс, Кристина Юраш

– Сначала тушим огонь! Иначе сгорит поезд! – прошептала я себе руководство к действию.

Ванна набиралась, а я добегала до нее, набирала ведро и тушила купе. Я не знаю, сколько времени прошло. По субъективным ощущениям – вечность. И вот последнее ведро потушило кресло.

– Ох, – прошептала я, когда пожар был ликвидирован, а ведро выпало у меня из рук на обгоревший наполовину ковер.

Покачиваясь от усталости, глядя затуманенный взглядом на кровать, я бросилась к ней и схватила дракона за руку.

– Десфорт, – прошептала я, глядя на его красивое лицо. “Надышался угарным газом… “, – пронеслась в голове сводка новостей.

– Десфорт! – крикнула я ему в лицо, пытаясь растормошить. От страха, что он мертв, у меня внутри все сжалось. Дрожащие пальцы пробежались по его лбу, цепляя спутанные волосы. – Десфорт…

С этими словами я склонилась к его груди, чтобы услышать, бьется сердце или нет. Но из-за стука колес я не могла понять. Проклятый стук колес! Проклятый поезд!

Я снова припала к его груди, пытаясь услышать хоть что-то обнадеживающее.

Перед глазами встало воспоминание. Я влетела в комнату мужа, а он не шевельнулся. На столике стояли лекарства, в комнате витал запах мужских духов доктора, который недавно осматривал его. “Мужайтесь, мадам”. Сквозь плотные шторы пробивалась полоска света. На паркете лежал платок. Эти детали навсегда врезались мне в память. Я испугалась. Я так испугалась, что даже растерялась. Потом припала к его груди, крича, чтобы вернули доктора.

В моих руках было поддерживающее лекарство, а я вслушивалась в биение сердца. Я помню ужас, когда мне показалось, что сердце не бьется. Только я услышала слабый удар, как в покои ворвался доктор.

– Десфорт, – прошептала я, впиваясь руками в его рубаху.

В этот момент я поняла, что он мне дорог. “Или это любой, кто нуждается в помощи, становится тебе дорог?”, – спросила я у себя. Но тут же возразила. Нет! Он мне дорог. Но пока еще я не поняла насколько.

– Очнись! – трясла его я, как вдруг поняла, что он не очнется. Я щупала пульс, но пульса не было. Хотелось верить, что пульс просто был очень слабым.

– Нет, – заревела я, падая ему на грудь. – Оставила на десять минут! Что вы как дети! Почему мужчины, как дети! Почему их нельзя оставить на пять минут!!!

Я захлебывалась рыданиями, упираясь лбом в его грудь, как вдруг почувствовала, что меня обнимают.

– Жив? – очнулась я, поднимая голову. У меня по щеке прокатилась слеза. Я тяжело дышала, чувствуя, как в горле стоят слезы.

– Хочу испортить тебе статистику, – прошептал Десфорт, тяжело задышав. – Полежи со мной вот так…

Я смахнула слезу, чувствуя, как его руки укладывают меня себе на грудь.

– Ты меня напугал! Я … я… убить тебя готова! – выдохнула я. – Ты хоть понимаешь, что я пережила?! Понимаешь?! Я тебе сказала куда кашлять?! В вазу, а ты… Ты что? Чихнул?

– Нет, я кашлял в вазу, а потом … потом наступила темнота, – прошептал Десфорт, поглаживая меня слабой рукой по спине. Я чувствовала его прикосновение, слышала шелест платья. От моей прически остались одни воспоминания. Половина еще держалась на заколке, зато остальная полностью распустилась. Я чувствовала себя наполовину распущенной женщиной.

– Тогда что это было? – прошептала я.

– Не знаю, – поморщился Десфорт, делая глубокий вдох.