Онлайн книга «Новогодний Экспресс. Постарайся простить»
|
– Ха! Мои связки выжжены… Почти полностью… Их сожгла магия яда… Тот голос, который вы сейчас слышите, это все, на что способны маги. И дело не в деньгах. Я в них не нуждаюсь. Наоборот, я открыла школу для одаренных девочек из бедных семей… И теперь они учатся музыке… И деньги у меня есть… Но… Я очень надеюсь, что здесь мне смогут помочь! Может, сегодня случится чудо? – Мне очень хочется в это верить, – прошептала я, пожимая ее руку. – Я так волнуюсь, – прошептала Мона. – Так переживаю! Как перед первым выступлением… – Не переживайте, даже если вдруг что-то пойдет не так, я постараюсь вам помочь, – заметил Десфорт. – Моя матушка очень любила ваш голос… – О! – рассмеялась Мона, смутившись. – Помню, как горничная ставила патефон, и матушка, хоть и болела, но всегда чувствовала себя лучше под ваши песни, – заметил Десфорт. Я пообещала себе найти ее пластинки и послушать их. Хоть я и была далека от оперы, но ее голос я очень хотела услышать. – О, были времена, – заметила Мона. – Я помню тот день, когда я спела на репетиции…. О, это было невероятно… Я столько вложила в Глорию! Она была так близка мне… Ее судьба… Девушка из глубинки, решившая покорить мир… И я пела ее так, словно пела о своей жизни… Потом после репетиции, начинается действие, гаснет свет, я сижу в гримерке, а там так душно… И я выпила воды… Я всегда пила воду из своего графина… И тут почувствовала, словно у меня огонь внутри… Я подумала, что старая дура Нора перепутала воду и виски, но жар стал невыносимым… Я залила его водой и, вроде бы, стало лучше. Я еще поругала Нору. А потом я вышла и… Прямо посреди песни я почувствовала жар в горле… Словно оно горит… Это сделала Рельджина Фринберг. Моя ученица. Она потом сама созналась. И сказала, что насладилась славой сама – дай насладиться другим. А я сама привела ее за ручку в оперу. Ей дали место в хоре, а потом партию глупой Мессины… Небольшая такая партия служанки… И она, как оказалось, мечтала занять мое место. – О, Рельджина Фринберг не дотягивает до вас, – заметил Десфорт. – Я слышал ее. Ее голос … как бы сказать… Он холодный… Словно, звенит сталь… Да, она поет чисто, попадает в ноты, но в ее партиях нет души, нет сердца… – Вы действительно так думаете? – удивилась Мона. – Просто мне это уже говорили… Погодите… Мы почти приехали… О, мне пора! Я рада, что вы меня поддержали, а то я бы умерла от нервов! Карета остановилась, а Десфорт вышел, чтобы помочь ей спуститься. – Она очень поддержала маму. И даже ответила на ее письмо… Мама хранила его, как сокровище, – заметил Десфорт. – Оно придавало ей сил. – Мона – очень хорошая женщина, – улыбнулась я. – И я горжусь тем, что знакома с ней. Карета неслась по заснеженным улицам незнакомого города. Он был таким большим, что я могла перепутать его со столицей, если бы не архитектура. В столице любили яркие цвета, а здесь почти все было белым или голубым. От этого казалось, что весь город собран из снега и льда. – Приехали! – послышался голос кучера. – Вот она – почта… Десфорт вышел первым, помогая мне сойти. Я ступила на снег, чувствуя, как он проваливается под ногой. Начался такой снегопад, что снег повалил крупными хлопьями. Красивая золотая надпись “Почта” была почти засыпана снегом. Внутри горел теплый желтый свет и сновали размытые силуэты людей. |