Книга Птичка в академии, или Магистры тоже плачут, страница 56 – Катерина Цвик

Я сглотнула, прикрыла глаза, стараясь отрешиться от нахлынувших воспоминаний и сосредоточиться на новой проблеме, от которой, похоже, было не увернуться. Но когда я думала об адептах и культуре, в голове почему-то все время маячили образы кружек пива, копченых ребрышек и горланивших на все лады адептов: «Хэй-хэй, не робей! Лучше искателю пива налей!»

— А… кто занимался культурной программой бала раньше? — наконец сообразила я спросить.

— В прошлом году балом занимался ушедший за грань профессор Сурж. — Я округлила глаза, уже догадываясь, почему этот профессор таки умер… — А в позапрошлом эта честь выпала магистру эль Штоль, — с неохотой добавила Марлена, и ее перекосило, когда она посмотрела на меланхолично что-то жевавшую в другом конце зала девушку. — Но надеюсь, хотя бы вы понимаете, что живописно разложенные по столам макеты внутренностей тварей Пустоши — это учебный реквизит, а не предметы искусства.

Мои брови поползли вверх, и я с восхищением посмотрела на эту изобретательную девушку. Это же надо так провести бал, что потом эту невероятную честь пришлось переложить на престарелого профессора, который уже на ладан дышал! И что-то мне подсказывало, что тогда выбор пал на профессора только потому, что он что-то не расслышал и не успел вовремя откреститься от такой радости.

И вот теперь эта «радость» свалилась на мою голову. И что самое поганое, финт с внутренностями уже провернули, а я всегда была слишком ответственной, чтобы выполнять порученное спустя рукава.

Воздух вибрировал, поднимая волоски на теле дыбом. А я с широко раскрытыми глазами сидела за столом, который адепты поставили посреди большого представительского зала академии, и думала только о том, зачарованы ли его стены и не начнут ли они рассыпаться по камешкам.

Ё-ё явно был согласен с моими опасениями, потому что свернулся в клубок и испуганно косился по сторонам.

А все потому, что… Дарил пел. Он самый большой, я бы даже выразилась, мощный парень на четвертом курсе. И он один из первых, кто выразил желание помочь в организации бала. Вернее, в помощь сразу самовыдвинулась веселая тройка: Кайл, Леон и Рэй, но выступить вызвался именно Дарил. Я поначалу даже не поверила своим ушам.

— Я буду петь песню нашего рода.

— У вашего рода есть своя песня? — удивилась я.

Дарил под моим взглядом немного смутился и пробасил:

— Это баллада о воинах, которую мы считаем уже своей родовой. Мы живем в горах на границе с Пустошью, поэтому у нас все воины, даже женщины знают, как держать в руках меч. И долгими зимними вечерами мы поем в честь наших павших героев… Как-то так.

— З-замечательно! — впечатлилась я. — Обязательно приходи на прослушивание.

— Хорошо. Буду.

И вот Дарил пел. Хорошо, громко, попадая во все ноты, но так низко, что от его песни вибрировал воздух, а в большом помещении его голосу еще и вторило эхо, и от этого песня превратилась в нечто малопонятное и умопомрачительно рычащее.

Когда парень закончил, я на всякий случай провела рукой по волосам — мало ли, вдруг они встали дыбом? — и посмотрела на парня:

— Дарил, песня шикарная. Но… ты не мог бы ее исполнить октавой выше?

— Это как? — пробасил он, и я пропела первую строчку в разных тональностях: пониже и повыше.

Бедный Дарил почему-то решил, что должен попасть именно в ту тональность, которую я ему продемонстрировала, и попытался спеть фальцетом. Вышло похоже на писк, и стоявшая неподалеку троица парней заржала.