Книга Изгнанница. Путь к свободе, страница 77 – Катерина Цвик

– Мне никогда не дадут эту сыворотку.

– Сколько можно трещать?! Я сказал – молчать! – зашипел мне прямо в лицо внезапно оказавшийся рядом Майкель. – Или мне нужно вставить тебе кляп? Лекс, иди в конец колонны, – бросил он парню и сам встал позади меня.

Шедший за нами Карад проводил его насмешливым взглядом. А этот-то чего скалится? Вот уж кого я точно не понимаю. Чем ему поможет моя поимка? Неужели он и правда думает, что его отпустят или даже дадут спокойно жить в Ковчеге? Бред какой-то. Да этим гадам убить человека все равно что муху прихлопнуть. Честно говоря, я удивлена, что он до сих пор жив.

***

На обеденный привал мы остановились, когда я уже готова была взмолиться об отдыхе. Как же я сейчас мысленно благодарила Ника, который лично подбирал мне удобную обувь, иначе единственное, о чем я могла бы сейчас думать – о кровавых мозолях.

Я уселась на землю около дерева, откинулась на его шершавую кору и с наслаждением вытянула ноги.

Костер разводить не стали. Просто достали из рюкзаков бутерброды и начали жевать. Видимо, запаслись провизией в поселении и сейчас не хотели тратить и лишней минуты. Лекса отправили на разведку.

Мне несколько бутербродов сунул в руки Карад и сел рядом. Некоторое время парень молча жевал, а потом сказал:

– Думаешь, это я такая скотина, что сдал тебя охотникам? – Я даже головы поворачивать не стала. Мой кивок он все равно не оценит. – Любой, кто узнал бы, что ты видящая, тут же продал бы тебя. Так какая разница, в какой клетке сидеть? А я сохранил жизнь!

Я хмыкнула. Как же легко таким, как Карад, искать оправдание своей подлости.

– …Что, думаешь этот твой Ник не продал бы тебя? – внезапно со злостью зашипел он мне почти в самое ухо. – Продал бы! Просто чуть позже. Поиметь он тебя просто хотел! А добился бы своего, поиграл немного и сдал кому надо. Неделей раньше – неделей позже, какая разница?

– Не меряй всех по себе, – бросила я ему холодно в ответ.

– Дура! В этом мире все продается и покупается. Просто ему еще не давали за тебя хорошую цену!

– А тебе как? Хорошо заплатили?

– Хорошо, – внезапно успокоившись, ответил парень. – Я вернусь в Ковчег и буду жить, как жил. Этого мне пока достаточно.

– То есть ты сам хочешь вернуться в город и всю жизнь претворяться, зная правду? – опешила я.

– А какая она – правда? – прищурившись и глядя мне в глаза, спросил Карад. – У каждого она своя, Мэй. У тебя своя. У Лекса своя. И у меня своя. Я не хочу жить в вечном страхе быть съеденным какой-нибудь тварью! Не хочу видеть этих долбаных мутеров и огребать от других мутантов, которые получили более сильный дар! Я хочу жить в нормальном привычном обществе, спать на нормальной кровати, ходить по ухоженным улицам, жрать привычную еду, мыться под душем и срать в теплом туалете! И плевать мне, что раз в год мне будут делать инъекцию и придется молчать о том, что я увидел и узнал за пределами Ковчега!

Я помолчала:

– Знаешь, была я как-то со школьной экскурсией на ферме в поясе Землероек. Меня тогда очень удивили их загоны для свиней. Чистенькие такие, отапливаемые. И кормили их всегда от пуза. А еще каждый день мыли. Эти свиньи даже гадили в отдельном уголке, хотя я раньше думала, что они только под себя ходят. Но нет, экскурсовод сказала, что они очень чистоплотны. Еще рассказал, что свинок каждые несколько месяцев осматривает ветеринар и делает все необходимые прививки, объяснил, что случку проводят только среди лучших экземпляров, и ведется постоянная селекция вида, так что на стол к нам попадает самая лучшая свинина. Свинки выглядели очень довольными, им явно их существование очень нравилось. Хозяева за них и думали, и делали все, чтобы им было комфортно жрать и гадить. А! Забыла! Им даже музыку включали, чтобы приятнее было лежать после сытного обеда. Экскурсовод тогда рассказала, что ветеринары уверены, что это благотворно влияет на вкусовые качества мяса. И, знаешь, плевать свинкам было, что рядом в загонах постоянно пропадают другие свиньи и даже их поросята. Хозяева ведь все контролируют, значит, так и нужно. Даже возмущенно хрюкали, когда слышали, как визжат те, кого ведут на убой.