Онлайн книга «Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия»
|
Но даже если бы меня приняли и полюбили со вей моей иномирностью (на что я в глубине души искренне надеялась), в этом мире уже появились люди и события, которые во многом зависели от меня, как от графини Раевской. А отцу, как верноподданному, все равно пришлось бы рассказать обо мне Царю, который в свете новой информации мог бы на корню зарубить идею с женской маг гимназией и вообще попытаться выведать все, что мне известно о таком похожем мире, а там и вовсе признать опасной. Уж больно наше будущее отличается от их настоящего. И тогда не сложно представить какая бы меня ожидала судьба. Не зря, ох, не зря в свое время Старица не советовала мне раскрывать свою сущность… В этот момент краешком сознания я уловила слово «Старица», которое прозвучало где-то рядом в разговоре и, видимо, срезанировало с моими собственными мыслями в этот момент. Поэтому я оторвалась от своих размышлений и прислушалась. — Да, Поликарп! — Почти шипела маменька. — Ты же сам помнишь, как Старица нам с тобой говорила, что нельзя давить на девочку! Что никто точно не может сказать, где в действительности все это время пребывала ее душа, а потому нечего удивляться некоторым странностям в поведении дочери! — Но она ведь знает такие вещи, что…. — Пытался оправдать свой, так сказать, наезд на меня папенька. — Какие такие вещи она сказала, которые будут стоить ее жизни и здоровья? А?! Поликарп, мне вообще все равно, что она знает незнакомые песни, все равно, что так ловко управляется с магией, все равно, что интересуется неженскими делами и даже что-то там знает о Японии! Главное, что моя дочь жива и здорова, полна энергии и имеет цель в жизни, а не сидит в кресле словно овощ, который и остается разве что кормить, чтобы увидеть хоть какие-то проявления эмоций! — На последних словах голос маменьки сорвался и она разрыдалась на плече у папеньки. Ох-ох-ох. Бедная женщина! Сколько всего ей пришлось пережить! Наверное, в жизни найдется мало вещей способных ранить больше, чем болезнь или смерть собственного ребенка. Я, к слову, пока таких не знаю… А Старица оказывается не пустила все на самотек, а провела определенную работу с моими родителями. Не зря все это время мне сходили с рук все мои странности. Это я по своему скудоумию считала, что никто ничего не замечает, и я вся такая умная и изобретательная, а оно вона как! Что ж, значит и выдумывать ничего не нужно… Я медленно открыла глаза и подняла голову. «О! И ты тут!» — Чуть не вырвалось у меня, когда я увидела в соседнем кресле не сводившего с меня взгляда Заславского. Видимо, меня из занимаемого мной ранее кресла даже никуда не переносили. Хотя, собственно, зачем? — «Ооой, а чего это у него глаза такие серьезные-серьезные, и какая-то решимость на их дне тлеет. Что он там себе надумал, болезный?» — Здрасте… — Отчего-то вырвалось у меня. Уж больно неоднозначно я себя под этим взглядом ощущала. В это мгновение, он, наконец, осознал, что я очнулась и тут же слетел со своего кресла и, встав передо мной на одно колено, взял мою руку в свои и заглянул в глаза. — Евдокия… Поликарповна, как я рад, что вы пришли в себя! «А ведь он и правда рад! Прияяятно…» — Подумалось мне, и я ему улыбнулась. — Доченька! — Тут же бросилась ко мне маменька, рыдая уже на моем плече. |