Книга Я буду твоими глазами, страница 14 – Александра Неярова

Вырвалась Верея из хватки скрюченных пальцев, отшатнулась от волхва и, не чуя ног, бросилась в сторону деревенских ворот.

Чёрная паутина страха оплетала сердце. Оно гулко билось в липких силках, ухало от непонимания и предчувствия грядущей беды.

Прав волхв! Не место ей тут.

Не помня себя от страха, таясь от встречающихся на пути сельчан, Верея добежала до околицы, затем по улочкам и до ставшего родным подворья. В окнах царила темень. Матушка с отцом Горяном ещё не вернулись, чтобы разжечь очаг от купальского пламени. В эту ночь сидеть дома возбранялось.

Не чуя ног, залетев в сени, Верея прислонилась к дубовой двери спиной перевести дух. Так дюже колотилось сердце в груди, так сильно напугал её своими словами волхв.

В доме стояла тишина. И хорошо.

Верее не верилось, что она собирается покинуть терем навсегда. Креслав не солгал, предчувствие неминуемой беды подтолкнуло её подняться в свою горницу и начать сборы.

Пришло значит время ей отправиться в путь. Узнать свои корни. И то, что по какой-то причине позабыла.

В походную сумку отца, с которой Горян ходил раньше на охоту, Верея сложила пару рубах, полетели туда же и несколько украшений, что названные родичи дарили, затем гребень костяной – подарок Ждана, плат и так по мелочи. Достала из резной шкатулки обереги, на шею повесила. С ними сразу спокойнее стало.

Обломок древка стрелы - частицу прошлого тоже положила.

Кинулась в кухонную клеть, бурдюк воды медовой да съестного чего в дорогу взять на первое время, а там поохотится. Не пропадет с голоду.

Переодевшись, взвалила сумку на плечо и вышла во двор. Оглянулась на терем с резными наличниками на оконцах, а сердце защемило. К горлу подкатила горечь.

Привыкла здесь, приросла к месту, где семья старосты приют и любовь дала. Скучать и тосковать по ним станет. И они поди по ней тоже.

Послание Верея им на клочке бересты оставила.

Так и расписала, что молвил волхв Креслав про мор и беду грядущую. Про то, что не хочет замуж, и отправляется судьбу свою и прошлое искать в далёкие северные земли. Просила в строках прощения за своеволие и писала, как сильно дороги они стали, чернила по бересте от подступивших слёз размазывая. Благодарила за приют.

Последний раз взглянув на добротный дом, отвернулась Верея и прочь ступила под сень листвы старого сада плодового, мимо колодца к калитке, укрываясь от яркого света луны.

Но к воротам сразу не пошла, Верея повернула в сторону мельницы и, крадучись, добралась до избы травницы. Не ведала там ли сейчас Баяна, ждёт ли, но не попрощаться с ней не могла. Встав на пороге, Верея руку занесла, чтобы постучать, как дверь сама отворилась, и показалась старица с горящей свечой в руках.

Оглядела она пристальным взглядом гостью припозднившуюся с котомкой вещей за плечом, покачала непокрытой головой и проскрипела:

– Проходи-ка в горницу, за стол садись, взвару выпьем, а ты расскажи, что стряслось.

Верея вытянула шею, за спину травницы взгляд кинула, высматривая хозяина избы.

– Нет Иринея дома, с мужиками у костра сидит толкует. Заходи, не трусь.

И поведала ей Верея всё, ничего не тая. Про кузнеца Ивара не забыла и про бирюка (косолапого мишку), что боги на него наслали по её просьбе.

Баяна внимательно выслушала, не перебивала и не отговаривала. Позади неё теплился свет от нескольких лучин, закрепленных в светец на подставку, а под той стоял сосуд с водой. Вода отражала и множила свет, предохраняла от пожара, кой могли вызвать падающие угольки.