Книга Я буду твоими глазами, страница 89 – Александра Неярова

– Так пойдешь за меня? – снова он за своё.

И как тут быть честной, если сама не знаешь, как дальше всё выйдет. А глупое сердечко взволновано отзывалось на желанные слова. Однако тяготило Верею, что княжий воевода утаивал от неё подробности про ведьму.

– А ежели я твоим батюшке с матушкой не приглянусь? – зашла с другой стороны.

– Что скажет отец, мне всё равно, не в ладах с ним я. А матушка моя мертва.

– Прости… не знала.

«Многого обо мне ты ещё не знаешь», – подумал княжич с сожалением.

– Эта алая лента на глазах – плат её. Всё, что осталось в память.

– Так вот почему ты не меняешь повязку. Матушка была дорога тебе, раз носишь вещь постоянно.

Яробор знал, чувствовал, что улыбается ведунья. В душе радовался, что она полюбила его не за богатства и не за то, чей он сын. А такого вот простого, слепого и проклятого.

Не это ли истинное счастье?

А в груди вдруг ухнуло, кольнуло больно, словно намекая, что негоже обманывать тех, кто дорог.

– Верея, я ведь… – начал, подбирая слова, собираясь признаться, кто он есть на самом деле.

– Яробор! – перебив его, светлокосая радостно воскликнула: – Чудно-то как, к нам белки с лисами бегут, что-то тащат в корзинах на спинах. Может, это Ягиня послала тёплую одежду?

Момент для признания был безнадежно упущен. Верея выбралась из его объятий и пошла навстречу к лесным зверям.

– И правда. Благодарствую, мои хорошие! Хозяйке вашей передайте от нас низкий поклон! – громко произнесла, принимая подарки в руки.

Лисицы залаяли и кивнули, а рыжехвостые белки радостно застрекотали, что наказ поняли, и запрыгали по хвойным веткам восвояси.

– Отродясь не видала такой красоты, – восторженно произнесла Верея, перебирая в руках верхнюю рубаху, сарафан из тёплого сукна с узорчатой вышивкой и шубку из собольего меха, крытую синим бархатом. К груди своей приложила, примеряя. – Наряды достойные боярской дочки.

А княжич стал хмурнее туч, стиснул зубы с досады, да кулаки от бессилия сдавил. Была б его воля, он и не такие бы тряпки с цацками к ногам ведуньи положил.

…Идти по заснеженному лесу оказалось нелегко для слепого.

Они шли скрипучей тропкой, та была мало хожена, и ступать по ней трудно – княжич с трудом вытаскивал свои сапоги из сугробов. Верея крепко держала Яробора за руку, подставляла плечо, когда он оступался, а несколько раз они оба со смехом заваливались в снег.

Когда переходили неширокую замёрзшую речушку, Яробор поскользнулся снова, на спину упал, утянув и Верею за собой. Светлокосая свалилась ему на грудь, а он хорошенько приложился затылком об лёд.

– Ух-хм, – промычал от вспыхнувших болевых искр.

– Ты специально это делаешь! – не выдержав, обвинительно проговорила Верея. Шапка съехала на глаза, и она её поправила на место. – Не верю я в твою неуклюжесть!

– Не правда, – возразил снизу, согревая горячим дыханием девичьи губы. Княжич лукавил, улыбался. А в следующее мгновение притянул лицо ведуньи за подбородок к себе и поцеловал.

– Ну всё хватит, – пролепетала смущённо, когда их нежный поцелуй закончился. – Так мы до избы Ягини никогда не дойдём.

– Хорошо, люба моя, идём.

Перекатившись на спину, кряхтя, Верея сперва поднялась на четвереньки, упираясь коленями и рукавицами в лёд, а потом уже встала на ноги и отряхнула шубейку от снега. Щёки пекло, но на лице цвела счастливая улыбка.