Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 211 – Ри Даль

Шторм бушевал несколько часов, которые показались мне вечностью. Я сидела, обнимая Санну, чувствуя, как её дыхание становится ровнее, как она засыпает, утомлённая страхом и качкой. Я гладила её волосы, стараясь не думать о том, что происходит на палубе. Но каждый скрип, каждый удар волны заставлял мою душу снова и снова замирать.

Что, если мы не выживем? Что, если море заберёт нас всех?..

Наконец, шум стих. Ветер стал тише, волны улеглись, и я услышала тяжёлые шаги на лестнице. Дверь трюма открылась, и в тусклом свете фонаря я увидела Райли. Он был измучен, его одежда промокла насквозь, волосы прилипли к лицу, а в глазах была усталость.

— Вы в порядке? — спросил он.

Я молча кивнула. Санна спала, её голова лежала у меня на коленях.

— Она уснула, — прошептала я. — А ты… Ты как?

Райли устало улыбнулся, опускаясь на скамью рядом со мной.

— Обошлось без жертв, — сказал он. — Но несколько человек ранены. Ничего серьёзного, но им нужна помощь.

Я посмотрела на него, и моё сердце сжалось. Он был таким сильным, таким непреклонным, но я видела, как усталость гнёт его плечи, как шторм оставил свои следы на его лице. И я не могла больше сдерживаться. Потянулась к нему, обняла, прижавшись к его мокрой груди.

— Прости меня, — прошептала я, и слёзы потекли по моим щекам. — Прости за всё. Я так боялась, что потеряю тебя.

Он замер, и на мгновение я подумала, что он оттолкнёт меня. Но потом его руки обняли меня, крепко, почти отчаянно, и я почувствовала, как его дыхание касается моей шеи. В его объятиях было что-то новое, что-то, чего я не чувствовала уже давно. Страсть. Та самая страсть, которая, казалось, угасла навсегда. Его губы нашли мои, и я задрожала, чувствуя, как огонь, который я считала потерянным, вспыхивает снова. Это был не просто поцелуй — это была надежда, прощение, любовь. И я знала, что, несмотря на всё, мы всё ещё были вместе. Всё ещё были семьёй.

— Я тоже боялся, — прошептал он, отстраняясь, чтобы посмотреть мне в глаза. — Но мы справимся, Зина. Вместе.

Три недели. Ровно столько, по моим подсчётам, заняло наше плавание по Колючему Морю. Три недели, полные ветра, солёного воздуха и скрипа старых досок «Морского Клыка».

После того кошмарного шторма, что едва не разломал нашу шхуну на куски, море, словно извиняясь, подарило нам несколько спокойных дней. Волны улеглись, тучи рассеялись, и солнце начало проглядывать сквозь серую пелену. Я стояла на палубе, глядя на горизонт, где уже виднелась тёмная полоска торесфальского берега, и думала о том, как много изменилось за эти недели. Не только в мире вокруг, но и в нас самих.

Тот шторм, что чуть не отправил нас на дно, словно встряхнул что-то внутри нас с Райли. После той ночи, когда я, не сдержав слёз, обняла его в трюме, что-то между нами сдвинулось. Не полностью, не до конца, но трещина в наших отношениях начала затягиваться.

Мы не говорили об этом прямо — слова порой только мешают. Но во взглядах Райли, в случайных касаниях его руки, в том, как он задерживался рядом чуть дольше, чем нужно, я чувствовала возвращение того тепла, что когда-то связывало нас. Те ночи, когда Санна засыпала, а мы оставались наедине, были полны тихих моментов, которые не требовали слов. Его дыхание, его близость, его руки, обнимающие меня в темноте, говорили больше, чем любые признания. Не всё ещё было как прежде, но я чувствовала, что мы на верном пути. Первый кризис, кажется, остался позади.