Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 208 – Ри Даль

— Мама, ты в порядке? — раздался голос Санны, и я вздрогнула. Она смотрела на меня своими большими глазами, полными беспокойства.

— Да, малышка, — соврала я, заставляя себя улыбнуться. — Просто задумалась.

Она кивнула, но я видела, что она не поверила. Она была слишком умной для своего возраста, слишком чуткой.

Когда мы наконец добрались до южного аванпоста, я почувствовала, как напряжение в груди немного ослабло. Здесь было людно, шумно, но не так, как в Галесе, где всё пропитано страхом. Здесь были воины, ремесленники, женщины, которые готовили еду, дети, которые играли у костров. Это был лагерь, полный жизни, полный надежды. Я видела, как работают плотники, сооружая огромную фигуру дракона — нашего «троянского коня». Она была величественной, с чешуёй из полированного дерева и глазами из цветных камней, которые блестели в свете факелов. Я невольно восхитилась — это было произведение искусства. И внутри этого дракона будут прятаться воины, которые, я надеялась, смогут изменить судьбу Торесфаля.

Райли смотрел на дракона с лёгкой улыбкой, но я видела, что он тоже напряжён. Он знал, что нас ждёт. Знал, что Колючее Море — это не просто вода, а испытание, которое может стать последним. Но он не показывал страха. Он никогда не показывал страха. И я любила его за это. Любила, несмотря на то, что он держался от меня на расстоянии. Любила, несмотря на то, что не знала, как вернуть его доверие.

— Скоро мы отправимся, — сказал он, не глядя на меня. — Колючее Море ждёт.

— Ты уверен, что мы справимся? — спросила я тихо.

Он посмотрел на меня, и в его глазах мелькнула тень прежнего тепла.

— Я знаю это море, Зина, — сказал он. — Я выведу нас. Обещаю.

Я хотела поверить ему. Хотела поверить, что мы дойдём, что наш план сработает, что мы спасём Торесфаль. Но внутри всё ещё было неспокойно. Вокруг нас была мирная жизнь — смех детей, запах свежеиспечённого хлеба, стук молотков, — но в моей душе бушевала буря. Я боялась. Боялась потерять всё, что обрела. Боялась, что моя вина, моё предательсво, будет преследовать меня до конца жизни. И я не знала, как с этим жить.

Утренний воздух на южном аванпосте был пропитан запахом сосновой смолы и морской соли. Колючее Море, раскинувшееся на горизонте, манило и пугало одновременно, как древний зверь, готовый проглотить всякого, кто осмелится бросить ему вызов.

Я стояла на берегу, глядя, как мирендальские воины грузят на шхуну «Торесфальского дракона» — наше деревянное чудовище, которое должно было стать ключом к дворцу Тирама. Шхуна, названная «Морской Клык», была старой, но крепкой. Её корпус, выкрашенный в тёмно-зелёный цвет, покрывали шрамы от прошлых бурь и сражений: выбоины от камней, царапины от рифов, потемневшие пятна, где смола запеклась под палящим солнцем. Мачты, высокие и слегка потрёпанные, скрипели под порывами ветра, а паруса, хоть и заштопанные в нескольких местах, гордо трепетали, словно флаги перед битвой. На палубе суетились матросы, их голоса сливались с криками чаек, а запах солёной воды мешался с ароматом свежеструганного дерева.

«Торесфальский дракон» был настоящим произведением искусства. Его чешуя, вырезанная из полированного дуба, блестела на солнце, а глаза сверкали, как два осколка звёзд. Он был огромен — почти двадцать шагов в длину и десять в высоту, с полым брюхом, где должны были уместиться тридцать воинов. Я смотрела, как они осторожно, но уверенно поднимают это чудовище на палубу, закрепляя его канатами, чтобы оно не соскользнуло в море. Тридцать человек — это была капля в море по сравнению с армией Тирама, но я надеялась, что хитрость и внезапность сделают своё дело. Пратарий Эйдан сам распорядился, чтобы дракон был готов к отплытию, и я чувствовала, как внутри растёт напряжение. Это был наш шанс. Наш единственный шанс.