Книга Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины, страница 4 – Ри Даль

Сначала жених мой заявил, что к другой уходит, покрасивше, побогаче. Я-то из простого сословия. Полюбила деревенская дурочка городского красавца, думала, и впрямь любовь до гроба. Вроде жениться обещался, как узнал, что беременна, а потом дал дёру…

Думала, одна ребёнка подыму. Ничего, справлюсь. На меня все пальцем тыкали — незамужняя, а с пузом. Я внимания не обращала. Верила, что дитя, зачатое в любви, должно появиться на свет. Должно, не может быть по-другому.

Я ему даже имя успела дать — Ванюша. Заранее решила, что, если сын родится, будет Ванечкой. Только материнство моё продлилось недолго.

А когда узнала, что Оля своего сына Ваней назвала, подумала, что точно знак. Судьба, как есть. Хоть на её сына полюбуюсь. Его буду учить, да иногда приглядывать. У меня же после того ужаса никогда больше отношений с мужчинами получалось. Ухаживал кто-то, да я сама от них бежала, как от огня. Страшно снова в ту же воду. Страшно вновь обжечься. Так и дотянула до шестидесяти пяти — ни мужа, ни ребёнка, только чужие дети, в которых и хотелось мне видеть родных, но чудес-то не бывает.

Не бывает…

А бывает так, что снова приходится отпускать. Время-то идёт. И если для Оленьки и её доброй семьи оно только набирает обороты, то для меня это самое время — всё равно что медленная смерть…

Посидела, порыдала… Не знаю, сколько прорыдала — час, наверное, целый. А потом решила — хватит. Утёрла слёзы да пошла цветы в вазу ставить. Жалко их. Они-то ни в чём не виноваты. А цветы красивые, дорогие.

Оля мне ещё коробку конфет моих любимых принесла. Потом тысячу раз извинилась, что так вышло. Но за что мне её извинять было? Её жизнь — её решения. Обидно, что перед фактом поставили, но кто я ей?..

«Вы мне как родная, Зинаида Герасимовна…»

Ох, полно, как родная… Ну, да в добрый путь ей и её семье. Чтобы всё у них хорошо сложилось. Австралия — дальний берег, оттуда не наездишься, не назвонишься…

«Я вам в месседжере обязательно позвоню! По видео! Это бесплатно!» — пообещала Оля на прощание.

Я только рукой махнула и отпустила их с богом. По всему же ясно, что такие прощания — это навсегда.

Развязала букет, подрезала стебельки. Поставила аккуратно в вазочку. Лепота.

Ну, всё. Теперь хватит уже нюни распускать. Пора и делами заняться. Заодно — нервную систему успокоить. А моя нервная система легче всего успокаивалась, когда я при деле, занята чем-то. Как раз привезла с дачи целый мешок яблок с грушами, нужно было придумать с ними что-нибудь, покуда не пропали.

Решение пришло быстро. К батарее смородинового варенья я придумала наделать ещё и яблочно-грушевого повидла. А что? Авось не пропадёт. Это с кабачками вечные проблемы бывают.

Иной раз говорят, что, ежели вам никто по осени кабачки не подарит, значит, дела ваши плохи, а с родными людьми явная напряжёнка. У меня же ситуация ровно наоборот — мне как раз девать эти кабачки обычно некуда. Уж и коллегам раздаю, и родительницам своих учеников, а их всё равно пруд пруди. Вот что значит настоящее одиночество…

Закатать их тоже, конечно, можно. Консервация — дело хорошее. Хлопотное и небыстрое, но всякие соленья-варенья надолго сохраняются. В этом их большой плюс. Просто консервированные кабачки я не особо люблю. Их свеженькими приятно пожарить на маслице да с чесночком. М-м-м... Разве что кабачковую икру уважаю, но возни с ней особенно много. Зато её разбирают на подарки только в путь, даже уговаривать не приходится.