Книга Тэсса на краю земли, страница 112 – Тата Алатова

И когда Холли наконец наигрался, напитался, как суккуб, чужой похотью, когда отбросил в сторону карандаш, только тогда и разрешил – давай уже, Фрэнк, – и Фрэнк перевернул Тэссу грудью на стол, задницей кверху, зафиксировал бедра и вошел в хлюпающее и тугое, обернувшее горячим шелком, и не думая ее щадить, Тэсса зарычала совсем по-звериному, безнадежно цепляясь пальцами за гладкую поверхность.

А Холли просто смотрел и смотрел, и глаза его отчаянно полыхали.

* * *

– Ты уверена, – уточнил Билли Милн, уплетая булочку с изюмом, – что не хочешь ребеночка? Тэсса, говорят, может такое устроить.

– Дай подумать, – неспешно ответила Дебора, – сколько у нас ценных ваз и фарфоровых статуэток? А хрусталь? А ковры?

– И ведь кому-то придется все это завещать.

– Тогда почему бы нам не вернуться к этому разговору, когда мы достигнем возраста невыносимой Бренды или сварливого Джона.

– Ты права, дорогая, – согласился Билли, – мы подумаем об этом лет через тысячу.

И он потянулся за еще одной булочкой.

За окном гремела гроза, и Бренда тихонько укачивала Жасмин, которая могла вырасти в упырицу и сожрать всю деревню.

Если Тэсса, конечно, ей такое безобразие позволит.

Одри яростно натирала пол, и гнев ее раскалывал небо.

– А потом Джеймс мне говорит: все из-за тебя, – сердито повторяла она в который уже раз. – Умер из-за меня! Навсегда остался в этой глуши из-за меня! «Как я вернусь в большой мир, если официально мертв», – передразнила она исступленно, села посреди кухни и заревела в голос. – А я виновата? Я разве просила его сюда нестись? Просила его разбиваться насмерть? Просила воскресать? Как это все из-за меня, милая Бренда?

– Милая? – переспросила невыносимая Бренда и опасливо посмотрела в окно, за которым сверкало и громыхало: – Одри, девочка моя, ты угробишь мои томаты.

– Томаты? – воскликнула та бешено и снова заискрила: – Томаты? Неужели никому нет до меня никакого дела? Томаты!

И крепкий дом Бренды пошатнулся от штормового ветра.

Утром деревня выглядела так, будто пережила кораблекрушение.

Фрэнк шел по улицам, подмечая и вырванные с корнем кустарники, и пострадавшие заборы, и помятые цветы, и поломанные скамейки.

Прошлая ночь сломала что-то и во Фрэнке.

Перешагнув невидимую грань, он допустил Холли Лонгли в нечто тайное и сокровенное и теперь не знал, какими глазами смотреть на этого человека. Что он увидит в ответ? Понимание? Или, что гораздо хуже, – жалость?

Бедный одинокий Фрэнк, готовый на что угодно за обыкновенную человеческую ласку.

Кенни пытался приладить отвалившуюся от магазина вывеску, но орудовал молотком столь неумело, что у Фрэнка нервы защемило.

– Дай сюда, – буркнул он мрачно, отобрал инструмент и с такой силой вдарил по гвоздю, что забил его с первой попытки.

– Спасибо, – восхитился Кенни.

– А у тебя можно заказать инструменты? – спросил его Фрэнк. – Ну, сантехнические, слесарные и деревообрабатывающие.

– Можно, – теперь Кенни смотрел на него с веселым любопытством. – А зачем?

– Хочу открыть мастерскую, – неожиданно для себя поделился идеей, посетившей его бессонной ночью, Фрэнк.

– А ты разве не рыбачил со старым Сэмом?

– Он меня выгнал, – признался Фрэнк, – за излишнюю симпатию к моллюскам.

– Симпатию к моллюскам? – переспросил Кенни и вдруг засмеялся. Это получилось у него открыто и дружелюбно, совсем необидно, и Фрэнк понял, что рассказал больше, чем собирался, что это уже похоже на настоящую беседу.