Книга Люся, которая всех бесила, страница 178 – Тата Алатова

Его глаза расширились, зрачок затопил радужку, залив ее чернотой и глубиной.

– Господи, – пробормотал Ветров, притянул ее к себе, так и не дав доплести косу.

Люся устало распласталась по его груди, смаргивая мелкие горячие слезы. Непонятно было, кого ей было жаль сейчас сильнее, себя или его.

– Так что, Паша, – вздохнула она, – тебе придется постараться, чтобы не доводить меня до отчаяния, потому что ты ведь можешь и довести. А мне надо научиться жить рядом с мареном вне зависимости от твоего настроения.

– Похоже на план. – Он поцеловал ее в висок и макушку. Помолчал несколько минут. – Так что, – спросил уже подрагивающим от смеха голосом, – мне укомплектовать капитана Смирнова коробчонкой для лягушоночки?

– Да твою же мать! – взвыла Люся, цапнула его за плечо, а потом неожиданно для себя расхохоталась.

– Люсь, а Люсь, может, вам диван побольше купить?

Она осознала это утро сразу: чуть вспотевшую грудь Ветрова под ее щекой, погром в гостиной, валяющиеся повсюду вещи, их наготу и – позор-р-р-ище – Нину Петровну.

– А я что? Просто хочу сказать, что вот-вот придет медсестра с капельницей.

Люся было дернулась, чтобы хоть чем-то укрыться, но ветровская рука ее удержала.

– Не скоро она припрется, я велел ей раньше десяти не являться, – лениво сказал он. – Бабушка, ты бы вышла, что ли, в конце-то концов, у нас тут личная жизнь!

– А я и не заходила, – заметила старушка, – вас от входной двери видать.

Люся застонала и открыла глаза.

– Вот черт, – пробормотала она.

– Плевать. – Ветров потянулся, обстоятельно поцеловал ее и наконец выпустил из рук. – Люсь, а как мы будем Новый год встречать?

– Понятия не имею, – ответила, бродя по комнате и собирая тряпье и презервативы, – зависит от того, чем закончится сегодняшний разговор с твоей бабушкой. Обычно мы отмечали вдвоем с ужастиком и мандаринами.

– Люсь, она любит тебя.

– Она и тебя, Паш, любит, – фыркнула Люся. – И сильно тебе это помогло?

Он встал.

– Пойду в душ первым. Нехорошо встречать медицинского работника с засохшей спермой на животе.

– Это когда? – Задумалась, вспоминая прошлую ночь. – А… Ловкость пальцев, и никакого мошенничества. Не зря я их на клавиатуре тренировала.

– Люсь, не возбуждай меня прям с утра, – взмолился Ветров и ушел в ванную, а Люся с охапкой вещей – в гардеробную. Накинув первый попавшийся халат, она вернулась в гостиную, чтобы убрать постельное белье с дивана.

Пора возвращать Ветрова в спальню, очевидно, режим воздержания не задался.

Нина Петровна благочинно ждала их на кухне со стопкой оладушек. Она надела розовое воздушное платье в цветочек – видимо, так в ее представлении должны выглядеть ни в чем не повинные старушки.

Люся посмотрела на стол.

– Блины? Сгущенка? И никакой травы с постным творогом? Офигеть.

Ветров, который умел принимать душ со скоростью новобранца в армии, появился следом.

– Блины? Сгущенка?! – обрадовался он и сел за стол.

– Как будто я вас голодом морю, – слабым голосом обиженной нимфы проговорила Нина Петровна.

– Просто мы очень голодные, – ответил Ветров.

Несмотря на то что Нина Петровна все еще оставалась старой мошенницей, Люся с энтузиазмом взялась за оладьи. Ночью она вытрахала из себя ощущение накренившегося мира и снова прочно стояла на земле обеими ногами.

– Ну, – произнес Ветров, когда смог говорить, – чистосердечное писать будем, дорогая бабуля?