Книга Люся, которая всех бесила, страница 87 – Тата Алатова

И кто же тогда?

Если, согласно бессмертному рецепту Шерлока Холмса, отбросить все невозможное – то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался.

Перед Люсей на низеньком табурете за прилавком с керамикой сидел коркор.

Непроизвольно попятившись, она закрыла рот рукой, чтобы не завопить.

Все взрослые установки, что коркоры давно не обращаются огромными трехголовыми ящерами, плюющими огнем, растаяли словно дым. Зато разом вспомнились многочисленные детские сказки, в которых чудища сжигают деревни и лопают царевен, а храбрые яги сносят горынычам головы. Одну снес, а другие две сожрать норовят.

– Тю, – засмеялся дедок, – вы, девушка, арх, что ли? Квакаете или ползаете?

– Господи, – прошептала Люся, злясь на собственную истеричность. Огляделась по сторонам и едва слышно добавила: – Живой коркор-художник. Как долго я вас искала!

– Нашла кого искать, – весело удивился он, – дамочки вашего возраста все принцев ищут! На худой конец – приключений. А у вас вон какие специфичные интересы!

– «И вкусы, и запросы мои странны, – я экзотичен, мягко говоря^[1]», – ошарашенно процитировала она самого обаятельного марена столетия. И спохватилась: – Но в нашей области вообще нет представителей вашего вида!

– Зарегистрированных, может, и нет, – обстоятельно объяснил дедок. Разоблачение видовой принадлежности его нисколько не встревожило и не огорчило, а Люсин испуг только позабавил. – А документы у меня в порядке: стою на учете в соседнем регионе. Сюда приехал лет пять назад с туристическими целями, влюбился и остался жить.

– Влюбились? – переспросила Люся – на вид собеседнику было примерно семьдесят.

– А что? – Он приосанился. – Влюбленность – дело приятное. Всякому советую!

– Знали бы вы, как я хочу написать о вас статью, – проговорила она завороженно, – прямо вот все бы свои шкурки ради этого сожгла!

– А и напишите, – разухарился дедок, – мне, милая моя, скрывать нечего. Добропорядочный гражданин! Опять же, для бизнеса полезно. В музей же после статьи-то весь город повалит! Такое чудо-юдо!

– Не боитесь? – удивилась она. – К коркорам общество все же не слишком-то благожелательно.

– Это да, – кивнул он, – я в молодости да по дурости сначала женился, а потом как признался! Так жена моя сразу к мамане своей убежала и оттуда завывала, мол, ни за что обратно не вернется. С тех пор я всех своих жен заранее уведомляю в письменном виде: так и так, любезная моя, но твой возлюбленный – коркор. Прими это с достоинством и смирением или покинь меня немедля.

– И много раз вы женились?

– Так четыре с половиной!

– И что же такое половина жены? – озадачилась Люся.

Дедок так и покатился со смеху:

– Так моя нынешняя. Отказывается от загса, будто ее пытать там будут. Живем во грехе!

Это был потрясающий дед, и Люся прекрасно понимала его жен, разве что кроме первой.

Она позвонила Носову:

– Костя, мне нужен фотограф. Мой кофр с аппаратурой валяется в салоне машины, а она у видовиков.

– А тебе красивые снимки нужны? – спросил Носов. – Или как попало сойдет?

– Очень красивые.

– Ну тогда сам приеду, – решил Носов, выражая таким образом все, что он думал о фототалантах Зорина.

В музее они провозились до вечера. Носов так вдохновился керамикой, что не успокоился, пока не перефотографировал ее всю. Потом он таскал старичка, Николая Ивановича Январского, по музею туда-сюда, выбирая свет и ракурс, и довел сотрудниц до нервного тика.