Книга Идеальная Эльза, страница 111 – Тата Алатова

Она вдруг догнала его и схватила за руку.

– Отошлите Ганса, – потребовала Эльза. – Отошлите его прочь из города, пока не случилось беды!

Потребовалось приложить усилие, чтобы скривить губы в усмешке.

– Дорогая Эльза Лоттар, – выдавил из себя Кристиан и аккуратно заправил за ее ухо выбившуюся прядку волос, – если вы однажды узнаете, что такое любовь, то и сами поймете, что пылко влюбленный юноша ни за что не покинет в подобной ситуации город.

Эльза прищурилась, и это никогда не предвещало ничего хорошего.

– Прошу меня простить, – холодно сказала она, – я забылась. Этого больше не повторится.

И она посторонилась, позволяя Кристиану пройти.

Величественный облик «Грандиса» всегда поднимал Кристиану настроение. Но сейчас сверкающий витринами магазин показался мелким и незначительным.

Когда-то Кристиану казалось, что это самое главное достижение в его жизни.

Вершина желаний.

Олицетворение гордости.

Дешевка.

Рассердившись на себя за эту крамольную мысль, Кристиан сорвал плохое настроение на заведующем отделом перчаток. Потом довел до слез продавщицу из отдела ковров и добился того, что директриса магазина отвела его в сторону и спросила, в чем дело.

Агнес Менгель начинала у Кристиана обыкновенной продавщицей, но ее ум и упорство позволили ей возглавить «Грандис». Это была дородная женщина с пышной грудью и старомодными локонами, благоухающая непереносимо сладкими духами. Она уверенно держала магазин в пухлых ручках, и дисциплина здесь была как в казарме.

Рассказывали, что однажды продавщица упала в обморок от одного недовольного взгляда госпожи Менгель.

Кристиан уважал Агнес, и ее прямой и бестрепетный вопрос вдруг остро напомнил об Эльзе и их размолвке.

И тогда Кристиан подумал, что не только Ганс несется к пропасти на всех парах.

Миллион гульденов стоили жизни одного оборванца, тут Кристиан не корчил из себя моралиста.

Но они не стоили потери Эльзы Лоттар.

«Ты тряпка, Кристиан», – сказал он самому себе, ощущая бессилие и злость одновременно.

Для благотворительного фонда Катарина сняла небольшую конторку на пересечении Портовой улицы и бульвара Маргариток. Тонкая грань между двумя мирами.

Толкнув тяжелую дверь, Кристиан вошел внутрь и застал Гертруду Штайн, которая поила Ганса чаем. Целая тарелка с нетронутыми булочками яснее ясного говорила о том, в каком плачевном Ганс состоянии, обычно любая еда просто исчезала в нем.

Из соседней комнаты раздавался стук клавиш печатной машинки, и Кристиан прикрыл глаза, вслушиваясь в него, как в мелодию. Он узнал бы этот ритм из тысячи, потому что слышал его на протяжении множества лет. Это печатала Катарина.

– Эрре? – Ганс вскочил на ноги, едва не опрокинув булочки. Его уши были пунцовыми.

Кристиан молча распахнул перед ним дверь, предлагая вернуться к своим обязанностям, и Ганс, бросив выразительно-щенячий взгляд на Гертруду, понуро побрел прочь.

Это было воистину жалкое зрелище.

– Чаю? – безмятежно предложила Гертруда.

– Спасибо. – Кристиан сел в кресло, покинутое Гансом, и внимательно посмотрел на будущую родственницу. Ничто не выдавало в ней волнения.

– Меня кое-что тревожит, – начал Кристиан, когда они обсудили строительство больницы и меню благотворительных столовых.

– Что же? – показалось, что Гертруда вся подобралась, приготовившись то ли к обороне, то ли к нападению.